Судя по тому, что разговаривали они недолго, цена вопроса оказалась привлекательной. Соломатников сделал мне знак садиться.
– Так куда мы все-таки едем? – уже в машине уточнила я.
– В голубые небеса. – Он простодушно улыбнулся, как взрослый, открывающий ребенку простой жизненный секрет.
– В каком смысле?
– В прямом! В прямом и единственно возможном!
Я не поверила и засмеялась:
– На небо? На тот свет?
– Эх ты, риелтор! «Голубые небеса» – это же известнейший в Москве жилой комплекс.
– Тогда понятно. А что мы там будем делать?
– Все, что мы собирались!.. В общем, Мила, мы едем ко мне домой.
– Как к тебе? Это невозможно!
– Почему же?
– Во-первых, – я вынуждена была перейти на шепот, – менты первым делом проверят квартиры, в которых мы прописаны. Во-вторых, я не хочу ехать к тебе. Твоя жена...
– Жена на Багамах.
– Не в этом дело. Это ее дом...
– А что до ментов, – развязно перебил Соломатников, – Мила, ты просто прелесть! Ты поверила во всю эту сказочку с погоней, бегством через лес и прочими прибамбасами?!
– Но это была не сказочка... – начала я, смутившись. – Мы в самом деле шли через лес. Ты что, не помнишь?
– Помню отлично! Только я все это выдумал для тебя...
– Что выдумал? Кражу машину?
– Кражу машины выдумали менты. Тут не в них дело. Я вторые сутки наблюдал за тобой и задавал себе проклятый вопрос: чем я смогу привлечь эту женщину? Деньгами? Подарками? Домом? Нет, ничего тебя не интересовало. И вдруг случайно я понял: опасность, экстрим – вот ее стихия. Я решил сбежать от ментов, и ты – впервые за двое суток – играла за меня. Ты была в моей команде. Это для меня самое главное! А все прочее... так, пустяки.
– Да какие же пустяки?! Если менты остановят сейчас нашу машину, нас упекут за решетку, как миленьких! Тебя – за кражу. Меня – за отстутствие документов.
– Чепуха! То, что ты сказала сейчас, – банальный страх советского человека перед всемогущим государством. Госстрах! Но ты не переживай! Я уже связался со своим адвокатом. Завтра утром он будет в местном отделении ГИБДД. Самое позднее в полдень ты получишь свою «витару».
– Ты переговорил с адвокатом? – эхом переспросила я.
– Конечно! Теперь нам совершенно нечего бояться. Мы наконец-то заслужили счастье и покой...
Последнюю фразу Соломатников произнес, точнее, горячо и интимно прошептал мне на ухо. Я невольно от него отстранилась.
– То есть ты хочешь сказать, что романтическую прогулку через лес разыграл специально, чтобы добиться моей... благосклонности?!
– Но ты должна гордиться! Твое женское тщеславие...
– Нет у меня никакого тщеславия!
– О, брось, дорогая! Женщины на редкость тщеславные существа.
– А ты говорил, что плохо разбираешься в женщинах.
– Ну не настолько, чтоб не знать прописных истин.
– Если б я знала, что нам не грозит никакая опасность, я бы ни за что с тобой не поехала!
– А это ты напрасно! Во-первых, впереди у нас незабываемая ночь, – он опять сбился на интимный шепот, – а во-вторых, ну куда тебе деваться в незнакомом поселке ночью?
Я промолчала, признав таким образом правоту Соломатникова, но с этой минуты настроение у меня стало портиться. Шальная нежность улетучилась, подступили скука и надоевшее за последнее время ощущение неприкаянности.
В таком состоянии я и подъехала к жилому комплексу «Голубые небеса».
52
Чтобы попасть в небеса (квартира Соломатникова находилась на тридцать втором этаже), надо было спуститься в преисподнюю (в гараж), а затем воспарить при помощи лифта.
Заметив происшедшие во мне перемены, Соломатников тоже слегка замкнулся. Уже не шептал, не сулил феерической ночи любви, и лишь моя рука, как залог грядущего интима, продолжала оставаться в его руке.
За ручку, как старшие школьники в отсутствие родителей, мы вошли в темную, тихую прихожую. Щелкнул выключатель – в зеркале напротив входной двери отразилась странная пара. Коренастый мужичок в черной футболке и широких голубых джинсах выглядел вызывающе простецки на фоне стройной, элегантной женщины. В том, что он полез к ней целоваться, было что-то чудовищно противоестественное. Неудивительно поэтому, что в ту минуту, когда губы Соломатникова оказались на моих, в прихожей прогремел вопль возмущения:
– Так вот где ты шляешься, старый хрен! – Неведомая сила швырнула нас с Соломатниковым в разные стороны. – Потаскун голимый! Ублюдок!
– Дорогая! Если бы я только мог предположить, что ты уже в Москве...
– Если бы я могла предположить, что ты будешь окучивать всех телок без разбору, ну прям кого попало, я бы в жизни своей не вышла за тебя замуж! И кого ты нарыл на этот раз? – По-бабьи подбоченившись, соломатниковская супруга (ибо это была она) устремила ко мне свое могучее тело и, приблизившись почти вплотную, ухватилась за лацканы моего жакета, а затем с силой тряханула меня об стену.
Я почувствовала себя как на электрическом стуле. Но это не помешало мне внимательно разглядеть мадам Соломатникову.
Мадам была крупной платиновой блондинкой с длинными блестящими волосами. Вообще, если бы не гипертрофированность черт и форм, а также избыток лет, ее можно было бы сравнить с куклой Барби. Насчет лет я, пожалуй, не совсем точно выразилась. Соломатниковой едва перевалило за тридцать, но в ней уже ощущалось что-то возрастное, тяжелое и грубое. Может быть, сказывались годы, проведенные рядом с человеком, бывшим старше ее на десять лет, а может, причина крылась в непрерывном вранье, изменах и разборках, которыми Соломатников заполнил жизнь своей благоверной.
Заметив мастырку у меня на лице, возрастная барби брезгливо сморщилась и отдернула руки.
– Никого получше ты, конечно, найти не мог! Тащишь в дом всякую заразу! У нас же дети! Потаскун! Кобель!
– Светочка, дорогая, объясни, пожалуйста, что произошло, – на голубом глазу поинтересовался Соломатников. – Почему ты раньше времени вернулась в Москву?
– Как почему?! А ты что, ничего не знаешь до сих пор?
– Ты о чем?
– Ну ё-мое! Ну ты сволочь! Ничего не знаешь?! Папа заболел!.. Неизвестная медицине форма воспаления легких! Тебе по барабану! – выкрикивала барби. Громадные голубые глаза гневно сверкали из-под черных накладных ресниц. – Тебе одно нужно, только одно! А живешь, подонок, на деньги моего отца, между прочим!
– Но-но-но! Я бы попросил...
– Ты бы попросил! А мне начхать на твои просьбы, понял? Ты где работаешь, подлец? В банке?
