Элизабет была в своем вечернем платье. Букетик цветов выпал из ее прически, лепестки рассыпались по подушке. Элизабет выглядела такой маленькой в этой огромной постели. Маленькой, хрупкой и такой беззащитной.
У Бена заныло в паху от воспоминаний о том, как они с Элизабет занимались любовью. Боже, какие сладостные воспоминания! Воспоминания о невозвратном.
Бен тихонько прошел в свою спальню. Быстро разделся, налил в стакан виски и присел на постель, вытянув ноющую после утомительной ночи раненую ногу.
Прошедшим вечером Бен надеялся раскрыть как минимум одного из потенциальных врагов Сары Энн. И обезвредить его. Для этого он и постарался устранить Хью Гамильтона, бросив ему наживку, которая должна была, по мнению Бена, немного успокоить находящегося в отчаянии должника.
А Элизабет? Господи, он не может спокойно думать о ней. Особенно сейчас, зная, что она спит в соседней комнате, буквально в двух шагах от него.
Ему удалось услышать несколько слов, которыми она обменялась с Дрю Камероном. Заметить, как интимно они общались друг с другом. Может быть, они в сговоре? Нет, все существо Бена сопротивлялось этой мысли. Но, с другой стороны. Камерон был неподалеку, когда произошли оба «несчастных» случая. Камерон и Элизабет выглядят больше, чем просто приятелями. А в случае смерти Сары Энн Элизабет получит деньги, которые позволят ей продолжать работу с конюшнями Калхолма. Или, как минимум, продолжать работу с Шэдоу.
А может быть, те случаи были и в самом деле просто несчастными случаями. Хм-м-м. Что ж. И не такое бывает.
Он допил стакан и положил под подушку заряженный пистолет.
Боже, не дай, чтобы Элизабет была как-то замешана в тех покушениях. Не дай ему еще раз обмануться в своих надеждах.
18.
Бен не любил охоту ради охоты. Сам он всегда охотился только для того, чтобы добыть пищу. Но убивать животных просто ради спортивного интереса? Этого он не понимал.
Тем не менее он взял из рук Дункана протянутое ружье, вскочил на Бейли и присоединился к другим охотникам, тесной группой собравшимся неподалеку от озера, на опушке леса.
Он внимательно смотрел на виднеющиеся впереди развалины. Туман стелился над зелеными холмами, точно так же, как и в тот день, когда они были здесь с Элизабет. Он медленно поднимался, окутывая разрушенные стены, и от этого старый замок казался еще более загадочным и волшебным. Он словно плыл в облаках.
Кое-кто из гостей приехал со своими собаками. Часть охотников уже разошлась по своим «номерам» — позициям. Собаки нервничали и рвались с поводков.
Бен старался быть вежливым со всеми, но между ним и остальными охотниками сохранялась дистанция. Они жили в своем мире — том мире, где главными событиями становится спорт, светская жизнь, политические новости. Некоторые из них и сами были членами парламента. Бена занимали совсем другие вещи. Ему необходимо было докопаться до сути происходящих событий и обеспечить безопасное будущее Сары Энн. А то, чем были заняты эти люди, с каждым днем казалось Бену все менее и менее существенным. И он не хотел, чтобы Сару Энн ожидала такая же пустая, бессмысленная жизнь, которую ведет Барбара. Конечно, Элизабет — совсем другая, но много ли найдется в Шотландии женщин, способных самостоятельно создавать свою жизнь? Нет, Элизабет — исключение.
Прежде чем отправиться на охоту, Бен заглянул в спальню к Саре Энн. Элизабет уже ушла, но аромат ее духов остался и наполнил сердце Бена страстным, острым желанием. Сара Энн, которую Бен разбудил, присев на краешек постели, вяло обняла его спросонья. Ему не хотелось, чтобы девочка проснулась в одиночестве. Страх все еще крепко держал ее в своих лапах, и поэтому Сара Энн спала в обнимку с куклой и в своем зеленом шарфе, намотанном вокруг шеи.
— Где леди Элизабет? — сонно спросила Сара Энн.
— Думаю, что ей нужно было с утра заниматься гостями, — ответил Бен, подумав, что причиной раннего ухода Элизабет могло быть и нежелание видеться с ним. Что-что, а нежелание это он вчера сумел укрепить в ней своим поведением во время сэлдиша.
Бен пошел на поиски Элизабет. Вчера вечером он сильно обидел ее, и теперь ему хотелось хоть отчасти загладить свой поступок. Бен бродил по дому, расспрашивал о ней слуг и гостей почти час, но, так и не сумев обнаружить свою дорогую пропажу, наконец сдался.
И вот теперь вместе с группой охотников он приближался к опушке леса, где стояли мальчики-грумы, держа поводья лошадей, и стояли другие участники охоты. Здесь охотники разбивались на группы, и Бен попал в одну из них вместе с отцом и сыновьями Кармайклами.
— Вы хорошо умеете обращаться с ружьем? — спросил Бена глава семейства.
«Более чем хорошо, но сегодня не намерен этого показывать», — подумал Бен. У него не было ни малейшего желания стрелять птичек этим ранним холодным шотландским утром.
— У меня мало времени на то, чтобы заниматься стрельбой, — уклончиво ответил он на вопрос Кармайкла.
— А мои парни — первоклассные стрелки, — горделиво сказал Кармайкл, спуская своего пса. Тот рванулся в подлесок, и через несколько секунд оттуда взмыла в небо стая птиц. Кармайкл принялся палить, а Бен наблюдал за ним. Слушал раздающиеся со всех сторон выстрелы, смотрел, как взмывают в небо птицы. Взмывают, чтобы затем камнем упасть на землю.
— Мистер Мастерс, — окликнул Бена Кармайкл. — А вы что, совсем равнодушны к охоте?
Знал бы Кармайкл, насколько Бен равнодушен к охоте и почему. Однако если Бен не присоединится к общей компании, это вызовет удивление и ненужные подозрения.
— Равнодушен, — коротко ответил Кармайклу Бен. Господи, как надоело ему играть и притворяться! Но присоединиться к общему занятию было выше его сил. Бен вздохнул и решительно сказал:
— Я возвращаюсь домой.
Кармайкл нахмурился, но в этот момент новая стая птиц вылетела из подлеска, вспугнутая собаками. Шотландец коротко пробурчал что-то неразборчивое о странностях иностранцев и вскинул ружье.
А Бен неожиданно почувствовал свободу. Настоящую свободу. Он повернул обратно к Калхолму, чьи строения виднелись за густым кустарником. До них была всего четверть мили, не больше. За спиной Бена продолжали грохотать выстрелы. На миг ему показалось, что он снова очутился под Виксбургом, в самой гуще боя, где сквозь визг пуль и грохот орудий прорываются воинственные крики и предсмертный хрип раненых.
Он прислонился к дереву, пытаясь стряхнуть с себя воспоминания о войне, но они не хотели отступать, цепко держали его в своих сетях. Дым… Огромные клубы дыма… Их полк отступает… А затем боль — непереносимая боль — и жажда. Он умирал от жажды. Глоток воды казался ему дороже всех сокровищ мира. Но его не было, этого глотка, и Бену хотелось умереть…
Нет, воспоминания никак не кончались. Как и стоящий вокруг грохот. Затем Бен услышал в громе выстрелов какой-то новый звук и обернулся на него. Уловил краем глаза какое-то движение среди деревьев и начал поднимать свое ружье. В тот же миг совсем рядом просвистела пуля и впилась в ствол дерева, к которому прислонялся Бен.
