— Я спрашивал тебя, где ты был.
— Я ответил тебе. Я хотел побродить по холмам, — сказал Патрик. — Я хотел снова понюхать вереск и подышать воздухом, не отравленным смертью и кровью. Я устал от войны.
Щека отца несколько раз дернулась.
— Я не желаю слышать слюнявые речи. Ты будешь делать то, что должно делать моему наследнику и будущему лэрду. Ганны угоняют наш скот и угрожают сжечь наши фермы. Если они соединятся с Синклером, этот союз будет очень опасен для нас, ты не можешь этого не понимать. А твой долг в том, чтобы защитить наши земли и наших арендаторов.
Лицо Грегора Сазерленда исказила ненависть.
— Ганны! Эти негодяи!
— Я вырос в их доме, — спокойно сказал Патрик. — Я помолвлен с девушкой из этой семьи. И в жилах доброй четверти людей нашего клана течет их кровь. Я не могу воевать с ними.
— Ты будешь делать то, что я тебе прикажу.
Маркиз злобно отвернулся.
— Нет, — твердо ответил Патрик. Между ним и отцом все должно быть ясно. — Я не стану убийцей даже ради тебя.
Отец снова повернулся к нему. Его темно-серые глаза сузились от гнева. Ребенком Патрик не выдерживал этого страшного взгляда, и даже теперь ему стало не по себе.
— Твоя девушка выходит замуж за Синклера. Ты должен понимать, что это значит для нас. Синклеры всегда были нашими смертельными врагами. Нам не избежать войны.
— Нет, — сказал Патрик. — Марсали не будет женой Эдварда Синклера.
— Откуда ты знаешь?
— Я не слепой и не глухой.
— Ты виделся с ней?
Патрик колебался. Он может не соглашаться с отцом, но лгать ему было бы бесчестно.
— Да, — просто сказал он.
Бледные щеки Грегора Сазерленда порозовели от гнева.
— Ты был на земле Ганнов?
— На границе наших земель.
— Значит, эта дочь Ганна была на нашей земле.
— Мы помолвлены. Ни один из нас не согласен разорвать помолвку.
Неожиданно маркиз Бринэйр поднял руку и изо всей силы ударил сына по лицу. Удар заставил Патрика отступить назад, но он ничего не сказал.
— Ты не женишься на дочери Ганна, — отрезал отец. — Я не желаю видеть еще одну шлюху в своем доме.
Патрик молча смотрел на отца, от которого с тех пор, как вернулся, не слышал ни одного ласкового, теплого слова. Даже приветствие при его возвращении было холодным и формальным. Ничего удивительного, что сестра дичится людей, как испуганный зверек, а брат зарылся в книги и мечтает, как он шепотом признался Патрику три дня назад, посвятить себя церкви. Отец превратился в чудовище.
— Если ты собираешься воевать с Ганнами, тебе придется обойтись без меня, — сказал Патрик. — Я не могу отбросить долгие годы дружбы из-за…
— Тогда убирайся из моего дома! — закричал Грегор. — Я лишу тебя наследства! Алекс…
— Алекс сказал мне, что хочет уехать в Эдинбург, учиться.
— Алекс будет делать то, что я ему прикажу.
Это правда, подумал Патрик, чувствуя себя так, словно на его шее затянули петлю. Алекс попытается воевать и неизбежно будет убит. Что тогда случится с Элизабет, которая останется одна с отчаявшимся, обезумевшим стариком? Нет, он не может бросить их на произвол судьбы. Кроме того, если Патрик решился бы уйти из замка, он остался бы без средств к существованию. И ему снова пришлось бы стать наемником, добывать себе пропитание войной.
Он оказался в ловушке. Как и Марсали, когда она узнала, что, если откажется выйти замуж за Синклера, ее место перед алтарем займет Сесили.
— Ну? — спросил отец, в глазах которого горел огонек торжества.
Патрик вспомнил о готовности Марсали пожертвовать собой. Что же придется сделать ему, чтобы спасти брата и сестру? Нарушить клятву? Патрик подумал о Гэвине: может быть, он также оказался в безвыходной ситуации и теперь должен сделать непростой выбор. Ведь они поклялись в вечной дружбе. Господи милосердный, как они могли дойти до того, что сейчас с ними происходит?
Маргарет. Милая, умная Маргарет. Она исчезла два года назад. Может быть, ее уже нет в живых.
— Патрик?
Отец все еще ждал. Ждал его капитуляции.
Он должен выиграть время.
— Надо обучить людей, — сказал Патрик.
— Ганны могут напасть в любую минуту, — настаивал отец.
— Я не поведу в бой людей, о которых ничего не знаю и которые ничего не знают обо мне. Меня не было здесь много лет. Я не могу ожидать, что люди пойдут за мной.
— Ты Сазерленд, — заявил Грегор. — Они обязаны подчиняться тебе.
— Я должен заслужить их доверие, — твердо сказал Патрик.
Отец попытался настоять на своем, но без особого пыла. Наконец он пожал плечами.
Это показалось Патрику самым сильным доказательством того, что отец изменился. Он не помнил, чтобы Грегор Сазерленд когда-нибудь отступал. Два последних года определенно сказались не только на его здоровье, но и на его характере.
— Несколькими днями раньше или позже — это, в конце концов, ничего не меняет, — проворчал отец.
— Мы начнем завтра, — ответил Патрик, собираясь уходить.
Но отец остановил его:
— Алекс будет заниматься вместе с тобой. Я должен был бы обучить его сам. Надеюсь, он бросит свои бредни об университете в Эдинбурге. Маргарет говорила ему…
Отец оборвал фразу.
Патрик не стал продолжать разговор на эту тему, но решил расспросить кого-нибудь из домашних. Наверное, Маргарет поощряла тягу Алекса к знаниям. Да, в его семье было много такого, что ему следовало бы знать.
— А где эти двое, которые приехали с тобой? — неожиданно спросил отец.
Патрик остановился у двери в холл.
— Отправились по своим делам.
— Они вернутся?
— Да.
— Они выглядят храбрыми воинами.
— Они действительно храбрые. Они много раз спасали мне жизнь.
— А ты им, я уверен, — сказал отец. — Они твои должники.
— Никто из них мне ничего не должен, — ответил Патрик. — Скорее я должен им.
— Они будут воевать с тобой?
Патрик улыбнулся. Возможно, Хирам и Руфус станут еще одним орудием в его тактике откладывания нападения на Ганнов. Могут пройти недели, прежде чем они вернутся. Особенно если получат сообщение с просьбой не торопиться.
— Да, они будут воевать со мной вместе, и во всей Шотландии не найдется воинов бесстрашнее и сильнее.
Бескровные губы Грегора Сазерленда растянулись в довольной улыбке. Патрик мог легко прочесть его мысли. Войска клана Ганнов поведет Гэвин, который хотя и обучался воинскому искусству, но никогда не участвовал в настоящих боях. В последние годы небо над их землями было мирным, и, кроме случайных стычек с угонщиками скота, у воина не было возможности проверить себя в деле.
