— Хорошо, — сказал он. — Я выполню свою роль. Даю слово. — И, сказав, почувствовал, как на душе у него стало немного легче.
— Я скучал по тебе, друг, — тихо проговорил Патрик. — По тебе и до Эберни.
— Ты вернешься, — откликнулся Гэвин, с изумлением заметив влажный блеск в глазах Патрика.
Это от солнца, успокоил он себя. Иначе почему и у него самого жжет глаза?
11.
Воротясь в Бринэйр, Патрик застал во дворе замка беседующих Хирама и Руфуса. Первый был крайне взбудоражен, второй — невозмутим.
— Я боялся уж не увидеть тебя живым, — накинулся Хирам на Патрика, едва тот спешился и отдал поводья конюху.
Патрик кивнул Руфусу и обернулся к Хираму:
— Коровы целы?
— Мы их распустили по лесу, как ты велел.
— А кто следит за ними?
— Те, кого ты выбрал. Патрик, разве ты не знаешь — я всегда точно выполняю приказы и делаю все, как ты хочешь?
Патрик рассмеялся. Хирам редко делал, что велено, и куда чаще поступал так, как сам считал нужным. Правда, в конце концов — и Патрик действительно хорошо знал это — все получалось именно так, как он хотел вначале.
— А ты что расскажешь? — обратился он к Руфусу. Тот отвесил замысловатый поклон.
— Ты посылал за мною?
— Да. Соскучился по твоему дерзкому языку.
— И моему обаянию, верно?
Патрик кивнул, ожидая объяснений.
Руфус правильно истолковал его молчание и заговорил уже обычным голосом; слишком обычным, как показалось Патрику:
— Я хотел убедиться, что у девушки все в порядке.
— Убедился?
Мрачная физиономия Руфуса стала совершенно непроницаемой.
— Кажется, она всем довольна. Я привез письмецо для леди Марсали, но отдать еще не успел.
— Я сам отдам.
— А почему тебе так не терпелось увидеть меня?
— Нашел нового ценителя твоих редкостных талантов.
— Неужто? Кто же это?
— Некто Эдвард Синклер.
Руфус нехорошо ухмыльнулся.
— Так его интересуют мои самые необычные навыки?
— Хм… Я только слышал, Синклеру нужны наемники.
— И мне, как лучшему из них, следует ему понравиться?
— Мне будет не хватать твоей скромности.
— И моей верной руки.
Хирам громко кашлянул.
— Когда мне отправляться?
— Сейчас, — отвечал Патрик. — Пока тебя не было, кто-то устроил набег на земли Ганнов.
— Да, Хирам мне говорил.
— Я хочу, чтобы ты выяснил, не причастен ли к этому Синклер. Я подозреваю его в первую очередь. И послушай, не говорят ли чего о человеке по имени Быстрый Гарри. Он пошел следом за разбойниками, и с тех пор никто его не видел.
— А когда я раскрою коварный заговор? — с показным смирением спросил Руфус.
Патрик улыбнулся.
— У границы с землями Синклера есть лесок, Хирам покажет тебе. Выберем место. Там я или он будем ждать тебя каждый понедельник и четверг в полдень. Если что-нибудь узнаешь — хоть что-нибудь, — приходи или оставь записку.
Руфус кивнул и собрался идти.
— Руфус…
Тот обернулся, вопросительно поднял черные брови.
— Постарайся остаться в живых.
— Постараюсь, — кивнул Руфус. — Теперь мне есть зачем жить до самой старости.
* * *
Эти слова еще звучали в ушах Патрика, когда он поднимался наверх, в комнату для гостей. Ему тоже было ради чего жить, вернее, ради кого. Если только она еще захочет говорить с ним…
Вот и комната Марсали. Дверь была приоткрыта, из-за нее доносились голоса и тихий смех. У Патрика точно гора с плеч свалилась: никакой беды не стряслось. Он постучал в полуоткрытую дверь и, не дожидаясь приглашения, зашел и остановился на пороге.
Марсали и его сестра, веселые и румяные, сидели рядышком на кровати и играли с ласками. Слава богу, сонное зелье никак не повредило Марсали: она выглядела хорошо, просто чудесно, и темно-синяя туника удивительно шла к ее глазам. Но что действительно удивило Патрика, так это поведение сестры. Хотя смех ее смолк тут же, едва она увидела брата, глаза Элизабет искрились, а щеки рдели, как лепестки шиповника; обычно неприметная, почти дурнушка, сейчас она казалась прямо красавицей.
Тут один из зверьков заметил Патрика и оскалил зубы. Патрик искренне огорчился. Элизабет ласки доверяли, позволяли гладить себя, а на него злились. Он поднял голову и встретил испытующий, вопросительный взгляд широко открытых синих глаз Марсали.
Воцарилась звенящая, напряженная тишина. Наконец Элизабет пролепетала: «Я пойду», отдала Марсали ласочку, которую держала на руках, вскочила с кровати и бочком проскользнула в дверь.
Зверек на коленях у Марсали угрожающе выгнул спинку, готовый защищать хозяйку изо всех своих силенок.
— Ты можешь объяснить ему… или ей… что я не причиню тебе зла? — спросил Патрик.
— Боишься? — приподняла брови Марсали.
— Боюсь.
На ее губах мелькнула улыбка — мелькнула и тут же пропала.
— Твой отец сказал, ты ездил в Эберни воровать коров.
— Забирать назад то, что принадлежит тебе, — не воровство, — мягко возразил Патрик.
— Кто-нибудь…
— Нет, — тихо сказал он. — Никто не пострадал.
Девушка вздохнула с видимым облегчением. Патрик сделал несколько шагов к кровати.
— А ты? Как ты тут?
Она не ответила, но по огню, полыхавшему в ее глазах, он понял, что не все благополучно.
— Отец? Что он сделал?
— Не более того, что я могла ожидать от Сазерленда, — резко ответила Марсали.
— Настолько плохо? — поддразнил он, силясь улыбнуться.
— Тебе-то что? Я всего-навсего твоя пленница.
— Марсали… — Он шагнул к кровати, но зверьки оскалились и сердито заверещали. Тихо чертыхнувшись, Патрик замер на месте.
Марсали сухо усмехнулась:
— Они похожи на твоего отца.
— Ему бы вряд ли польстило такое сравнение, — ответил Патрик, радуясь, что невзгоды не сломили девушку.
Она взяла беспокойных, извивающихся ласок на руки, что-то шепнула им и посадила в корзинку, которую, видимо, принесла Элизабет. Затем выпрямилась и молча взглянула на него синими, как озеро, подернутое льдом, глазами.
— Что тебе нужно?
Патрик достал из-за пояса кусок пергамента, что передал ему Руфус.
