В свои пятнадцать лет Элизабет страстно хотела учиться. Когда пропала Маргарет, ей было тринадцать; в этом возрасте девочки как раз начинают осваивать хозяйственные премудрости, но маркиз, как на грех, прогнал всех домашних слуг, обвинив их в пособничестве изменнице-жене.
Новые слуги предпочитали ни во что не вникать и не особенно усердствовали, а Элизабет, из-за постоянных придирок отца, боялась взять хозяйство в свои руки, да никто и не учил ее, как это делается.
Когда девушка вернулась с приправами, Марсали уговорила ее атаковать кухню вдвоем. Элизабет робко согласилась, но все озиралась по сторонам, точно была не полноправной хозяйкой замка, а самозванкой.
Стоя на пороге кухни, Марсали глубоко вздохнула, собралась с духом и оглядела столпившихся пред нею слуг. Она заранее подготовилась к этой встрече, по опыту зная: важней всего сразу подружиться с кухаркой. Однако та глядела угрюмо и неприветливо.
— Я хотела поблагодарить вас за чудесный ужин, — начала она, обращаясь к женщине, которую сочла старшей, и надеясь, что господь простит ей эту ложь.
Кухарка, тощая, как жердь, — как видно, она питалась тем, что готовила, — подозрительно уставилась на нее. Наверное, ее никто еще никогда не благодарил.
— Я подумала, — бодро продолжала Марсали, — что мы могли бы обменяться какими-нибудь рецептами. Я увезу ваши с собою в Эберни, а мои, быть может, пригодятся вам здесь, в Бринэйре.
Женщина взглянула на нее чуть более дружелюбно, подняла подбородок, обвела взором остальных слуг — все ли слышали? Ее рецепты отправятся в Эберни!
— Воля ваша, миледи, — ответила она осторожно, будто ждала подвоха, — но милорд не жалуется на то, как я его кормлю.
— Конечно, нет, — поспешно согласилась Марсали, — но ведь иметь про запас что-нибудь новенькое никогда не вредно, правда? А вы, я уверена, знаете много такого, о чем не знаю я.
Кухарке явно польстило предложение дать урок госпоже. Ее тусклые глаза заблестели, лицо просветлело. Видимо, она успокоилась, когда поняла, что ее положению на кухне ничто не угрожает.
— Я Колли Макалистер, — отрекомендовалась она и представила Марсали остальных слуг. Марсали улыбнулась каждому. — А этот лоботряс — Энгус Сазерленд, — кивнула Колли на притулившегося в углу мальчишку, — свет не видывал такого бестолкового поваренка.
Тот покраснел и сдернул шапку.
Он был чумазый, жилистый и слишком худой и одет в какие-то лохмотья. Марсали сразу захотелось посадить его в корыто с горячей водой, отмыть как следует, а потом месяц откармливать сдобными булочками. Но спешить не следовало: ей вовсе не нужно было, чтобы Колли пожаловалась маркизу на ее самоуправство.
Элизабет робко топталась позади нее. Марсали потянула ее за руку, поставила рядом с собою.
— Леди Элизабет тоже хотела бы поучиться у вас.
Колли Макалистер приосанилась.
— Добро пожаловать, леди Элизабет, — церемонно произнесла она, хотя, по словам Элизабет, прежде девушка находила на кухне откровенно враждебный прием.
Марсали заметила заговорщический блеск в ее глазах и подтолкнула в бок, напоминая об осторожности.
— Итак, сколько времени вы тушите фазана? — спросила она. — У него такой необычный вкус.
* * *
И в эту ночь Марсали также лежала в постели без сна, тревожась о Патрике. А что она могла поделать? Его не было весь день, и к ужину он не вернулся. Не было и Алекса, а Алекс, она знала, уехал вместе с Патриком. Где же они? Разумеется, злосчастные коровы уже перешли в руки Патрика, и, конечно, он вот-вот вернется.
Марсали ушла к себе сразу после ужина и была благодарна Элизабет за то, что у той нашлись другие дела, и вечернюю возню с Тристаном и Изольдой пришлось отложить до завтра. Раздевшись и расчесав волосы, она долго стояла у окна, глядя на горы. Ночь выдалась холодная и промозглая. Лил дождь, и время от времени свинцово-сизое низкое небо прорезали молнии.
В конце концов Марсали наскучило ее бдение. Она задула свечу, легла в постель, но заснуть так и не могла. Время как будто остановилось, каждая минута тянулась как час, а час — как год, и вдруг раздался тихий стук в дверь.
Марсали встрепенулась, вскочила с кровати… В спальню со свечой в руке вошел Патрик.
— Боялся, что ты спишь, — тихо сказал он. Марсали кинулась ему на шею, и он обнял ее одной рукой.
— Сплю?! — возмутилась она, целуя его в щеку. — Как я могу заснуть, когда мой муж угоняет скот под проливным дождем?
Губы встретились, и быстрый поцелуй заглушил смешок Патрика. Глаза у него были совсем усталые, но, как заметила Марсали, он успел вымыться: от него пахло мылом и сыромятной кожей. Оказалось, он принес вина и теперь, налив его в две кружки, рассказывал ей о ночном рейде и о том, как обрадовало его поведение Алекса. Марсали сидела на кровати, скрестив ноги, и слушала, счастливо улыбаясь.
Патрик присел рядом, дал ей кружку вина, и ласки тут же проснулись и сердито залопотали. Он искоса наблюдал, как они, потягиваясь, выбираются из своего теплого гнездышка среди одеял, но этим дело и кончилось. Зверьки не собирались нападать на чужака. Дело идет на лад, подумала Марсали, с опаской наблюдая, как Патрик протягивает им кусочек принесенного с собою печенья, но они лишь пренебрежительно фыркнули и отвернулись.
— Их не подкупишь, — заметила она, водворяя своих питомцев в корзинку.
— Вижу, — кивнул он, не сводя с нее глаз. Когда она закрыла корзину крышкой и вернулась в постель, он приветственно поднял кружку. — По крайней мере, они больше не пробуют на вкус меня.
— Может, и так знают, что ты вкуснее, чем печенье?
Патрик изобразил оскорбленное достоинство, но озорной блеск в глазах испортил весь эффект. Шевельнув бровью, он сказал:
— Колли говорит, что сегодня учила тебя готовить.
— Да, — признала Марсали, с напускным смирением склонив голову. — Я подумала: моему господину нужна такая жена, которая умеет ублажать его желудок… и угождать во всем остальном.
Патрик понимающе хмыкнул:
— Да, желудок мужчины — дело серьезное.
— Да, господин мой.
— И требует подобающего уважения.
— Да, знаю, господин мой.
Он снова взглянул на печенье в своей руке.
— Мне случайно не показалось, что печенье не совсем такое, как всегда? Оно как будто хрустит меньше, чем в последний раз.
— Вкус несколько меняют яйца, господин мой.
Патрик, как видно, не понял, и Марсали поспешила объяснить:
— Понимаешь, я сказала ей, что слышала, будто яйца разрыхляют слишком крутое тесто, — хотя, конечно, понятия не имею, где я это слышала. Я хотела проверить этот слух вместе с Колли, спросила ее, знает ли она о таком, а она ответила, что, разумеется, знает, потому что так всегда делает. Не могла же я спорить с такой опытной стряпухой, правда? Ну вот я и положила яйца, когда помогала ей ставить тесто. Она почему-то рассердилась. Видно, в этот раз не собиралась класть в тесто яйца. Но, — тут Марсали беспомощно пожала плечами, — все равно, было уже поздно. Тесто я испортила, каюсь.
