Боль пронзила тело. Черный Фергус вырвал клинок из раны и с искаженным яростью лицом пошел на него снова.
На сей раз Патрик поднял меч и парировал удар по всем правилам. Черный Фергус ловкостью не отличался, гнев не восполнял ему недостатка опыта, и Патрик легко мог убить его, но убивать ему отчаянно не хотелось. Еще одно кровопролитие — и о мире придется забыть навсегда.
Клинок был тяжел для одной руки; обычно Патрик пользовался двумя, но левая, увы, висела как плеть. Ценою неимоверных усилий он отражал натиск противника и сам наступал, ловя удобный момент, чтобы вывести того из строя, не лишая жизни. Ганны теснились в сторонке. Краем глаза Патрик заметил справа от себя Хирама с пистолетом и мечом наготове.
Кровь текла по руке и груди, пропитывала рубаху и плед. Патрик понимал, что слабеет. Пора было заканчивать. Вот Фергус пошел в атаку, Патрик отступил, меч прошел мимо. Тогда он резко обернулся, взмахнул клинком, поддел меч Фергуса снизу и выбил его у него из рук, а еще миг спустя приставил острие к горлу поверженного врага.
— Сдавайся, — сказал он, — не то перережу глотку. Страх и бравада бесконечно долго спорили в глазах проигравшего. Наконец победил страх.
— Сдаюсь, — еле слышно прохрипел Фергус. Патрик обвел взглядом семерых Ганнов, и каждый молча кивнул в ответ.
Тогда он отвел меч и повернулся к Хираму:
— Связать их!
Хирам, подняв брови, вопросительно кивнул в сторону леса:
— А твои ребята?
— Пусть остаются там, — бросил Патрик, оторванным от рубахи лоскутом крепко перевязывая раненое плечо. — Вдруг еще кто-нибудь сунется.
И посмотрел на Черного Фергуса, которому Хирам скручивал за спиной руки куском его же пледа.
— Что вы здесь делали?
— Искали тело Быстрого Гарри, — мрачно ответил тот. — Моя сестра за ним замужем.
Интересно, они или кто-то другой заходил в хижину? Может, Синклеров тут и вовсе не было? Но те двое верхом…
— У вас лошади есть? — спросил Патрик. Черный Фергус злобно посмотрел на него и не ответил.
— Хочешь снова отведать моего меча?
Тот молчал, и это вызвало у Патрика невольное уважение. Мальчишкой Фергус слыл задирой и драчуном, а стал, как выяснилось, смелым малым.
— Они же умрут с голоду, — сказал он чуть мягче, — если вы привязали их.
Один из Ганнов выступил вперед. Напоминание о судьбе коней сделало его разговорчивее.
— Мы привели с собою только одну старую клячу. Для тела Быстрого Гарри. Она там, за ручьем.
— Вы заходили в хижину на моей земле? Ганны переглянулись.
— В хижину? — недоуменно переспросил Черный Фергус.
Значит, там были не Ганны… Почти наверняка Синклеры. Все-таки у Руфуса не самый острый в Шотландии слух, иначе такое от него не укрылось бы. Или Синклер доверяет ему меньше, чем он возомнил.
Черный Фергус пошевелился, и Патрик заметил, что он мельком взглянул на оставленную его мечом рану.
— Что нас ждет?
— Погостите у нас пару дней, — ответил Патрик. Он свистнул, и почти сразу же раздался ответный свист, а потом еще один, с другой стороны. Ганны растерянно вертели головами, ожидая, что вот-вот из-за деревьев выступит грозное войско.
Хирам работал быстро, не давая пленникам задуматься, почему никто не идет ему на помощь. Связав всех, он взглянул на Патрика и тут же помрачнел, увидев набрякшую кровью одежду.
Патрик покачал головой: на заботы о ране времени не оставалось.
— Приведу лошадей, — буркнул Хирам, отдавая ему пистолет, который Патрику было держать несравненно легче, чем тяжелый меч. Вот только зачем ему сейчас пистолет, если все Ганны связаны?
Отец будет доволен. А он сам никакой радости не испытывал. Несколько дней, которые Ганны проведут в подземной тюрьме у Сазерленда, не улучшат отношений между семьями. Но выбора не было: иначе они доложат графу о его встрече с Руфусом, а последствия этого слишком серьезны для всех сторон.
Боже правый, как же болит плечо… Хотя, конечно, бывало и намного хуже. Кроме того, его ждет целительное прикосновение рук Марсали. Правда, прежде чем ввериться заботам жены, нужно помочь Хираму доставить пленников в Бринэйр, а пройти пешком по крутым и обрывистым тропам — задача не из легких. Патрик тихо выругался. Так нужен ли господу мир между людьми или он просто решил испытать детей своих?
Вернулся Хирам, ведя в поводу трех лошадей — двух для себя и Патрика и третью, пугающего вида клячу.
— Веди их в Бринэйр, — сказал Патрик, понизив голос, чтобы его слышал только Хирам.
— Надо, чтобы кто-то осмотрел твою рану, — строго промолвил тот и добавил, блеснув зубами:
— И я знаю, кто ждет не дождется заняться этим. Марсали в пещере.
У Патрика глаза на лоб полезли.
— Разрази тебя гром…
— Гром тут ни при чем, — ухмыльнулся друг. — У леди было… предчувствие, что ты попадешь в беду. Это она настояла, чтобы я поехал за тобой следом.
У Патрика мороз пошел по коже, и он мысленно поклялся отныне и впредь доверять интуиции Марсали. Если б Хирам не пришел на помощь, он был бы уже мертв — да и Руфус, возможно, тоже. В одиночку Руфус не заставил бы Ганнов поверить, что они окружены.
Кивнув Хираму, он сказал:
— Не побудешь пару минут один с пленными? Мне надо переговорить с Руфусом. Потом я пошлю его к тебе, а сам отправлюсь в пещеру, увижусь с Марсали и догоню вас, чтобы отпустить Руфуса к Синклеру.
— Ладно. С этими я справился бы, даже не будь они связаны, — пренебрежительно бросил Хирам, окидывая взглядом пленных. — Скоро начнет темнеть, а к ночи дойдем до Бринэйра.
Патрику совсем не хотелось оставлять Хирама одного с восемью здоровыми парнями — и еще меньше хотелось оставлять Марсали в пещере с одним только Быстрым Гарри, но везти ее в Бринэйр вместе с Ганнами было немыслимо: у тех возник бы резонный вопрос, почему заложница помогает Сазерлендам. А Руфусу нужно было вернуться во владения Синклера, покуда его не хватились.
А главное — вместо двух рук, одна из которых ни на что не годилась, Патрику требовалось не меньше десяти.
Он взобрался в седло и подъехал к Ганнам.
— Мне нужно ваше честное слово, — сказал он. — Если дадите слово, мы вас развяжем. Если нет — придется привязать вас одного за другим и так вести в Бринэйр.
Пленные переглянулись; они хорошо знали коварство горных троп. Один неверный шаг…
Черный Фергус кивнул.
— Клянитесь, — приказал Патрик, и они поочередно произнесли нужные слова.
Теперь все в порядке. Такую клятву не посмеет нарушить ни один горец — иначе он запятнает вечным позором свой клан.
