Поэтому я махнула рукой на все возможные последствия моей халатности и решительно приказала:
— Пошли.
— Куда? — проговорил мой спутник. Сейчас он уже совсем не производил впечатления нахального и самоуверенного молодого человека.
— К моей даче, — бросила я на ходу. — Возьмем машину и двинемся к местному участковому.
Бросив последний взгляд, полный смертельного ужаса, в сторону погибшей Светы, Виталий поплелся за мной — так покорно и безвольно, как зомби.
* * *
Мы проделали весь путь не проронив ни слова. Сначала усиленно пыхтели, взбираясь в гору, чтобы добраться до моей машины. Потом ехали по ночной дороге, пугая сусликов и другую живность, тоже в молчании. Я была поглощена собственными размышлениями и отчаянно ругала себя за то, что… А, собственно, что я могла сделать? Предвидеть события я не могу. Потому как сходство моей профессии с профессией медиума кончается на общем интересе к умершим. А в остальном — наши пути расходятся. Так что, пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что Свете Точилиной я бы ничем помочь не смогла. Если бы господь одарил меня способностью предвидеть все возможные несчастья, я бы могла себя ругать, а так…
Наконец Виталий сдавленно произнес:
— Вот тут, кажется…
— А ты откуда, кстати, знаешь, где живет участковый? — поинтересовалась я.
Он дернулся, потом пришел в себя и ответил, что они берут у матери Андрея молоко.
Я «намотала на ус», что участкового зовут Андреем, и постучала.
В доме уже спали, но на мой стук откликнулись. Собака залаяла во дворе так злобно, будто я ее личный враг. В принципе, я точно так же не люблю людей, которые меня будят. Поэтому на собаку не обиделась.
Внизу зажегся свет, и мужской голос приказал:
— Руби, успокойся…
Надо же, отметила я. У него собаку зовут Руби…
Потом калитка скрипнула, и на пороге появился огромный мужчина. Он таращил заспанные глаза, переводя их с Виталия на меня.
— Что случилось? — спросил он Виталия.
— Там погибшая девушка, — вылезла я вперед. Он хмыкнул, явно отказываясь мне поверить. На его лице появилась дурацкая улыбка — вы что, мол, меня разыгрываете?
Но после того, как он присмотрелся к Виталию и обнаружил, что тот сам похож на привидение, улыбка покинула лицо участкового, и он спросил:
— Где?
— На пляже, — махнула я рукой. — Пожалуйста, побыстрее…
Он кивнул и на несколько мгновений исчез в доме. Потом вернулся уже одетый и приказал:
— Поехали.
Кажется, участковый все понял не до конца. Потому что всю дорогу я ловила на себе его недоверчивый взгляд, говоривший о мучивших его сомнениях.
Или это было связано с тем, что он пока еще не совсем проснулся?
* * *
Подъехали мы к пляжу. Я старалась изо всех сил, но никто почему-то моим умением быстро водить машину не восхитился.
Около спуска я остановилась, и мы вышли.
— Где труп? — спросил участковый Андрей, намереваясь найти его сразу же на входе.
— А мы его там оставили. Не дотащили, — саркастически усмехнулась я. Милиционер окинул меня взглядом, исполненным снисходительного презрения к женскому полу. Этот взгляд меня разозлил — ей-богу, что за манера воспринимать женщину, как вспомогательный элемент?
— Ладненько, — расстроился Андрей. И начал спускаться, неуклюжий как медведь. Слышно было, как он сопит и кряхтит, казалось, каждый шаг давался ему с огромным трудом и просто вел в пропасть.
Наконец мы с грехом пополам добрались до романтических зарослей, омраченных страшной находкой. Андрей посветил фонариком. Почесал затылок. Оглянулся через плечо.
«Ну наконец-то, — удовлетворенно подумала я. — Вот и убедился, что я тебе не врала…»
Однако участковый явно был растерян и озадачен.
— А вы мне не верили, — проговорила я.
— Да нет, я вам верил, — протянул он. — Я вам и сейчас верю. Только вот — где труп — то? Который вы, говорите, видели?
* * *
Он что, ослеп?
Я возмущенно подошла, приготовившись ткнуть его, как говорится, носом в объект. Виталий вообще стоял в стороне, дико вращая глазами. Он в полной растерянности уставился в освещенные фонариком кусты и бормотал:
— Как же это?
— Вот… — Я подошла совсем близко и остановилась. Порыв ветра раздвинул ветки шиповника…
Светы не было.
То есть трава все еще была примята, подтверждая, что кто-то лежал там совсем недавно. Но сейчас это место пустовало.
— Вы пили что-нибудь? — зевнув, поинтересовался Андрей…
— Пиво, — призналась я.
— Вот, значит, пиво вам в голову и ударило…
Участковый развернулся и пошел назад.
— Постойте, но ведь она тут была! — закричала я.
— Не спорю, — отмахнулся Андрей. — Возможно даже, что она была из вашей компании.
— Андрей, да подождите же! — сделала я отчаянную попытку остановить его.
— Послушайте, девушка, — обернулся милиционер. — Время для шуток неподходящее, вам не кажется? Ночь на дворе… Скажите спасибо, что я вас не задержал за ваши глупые розыгрыши…
С этими словами он начал удаляться, растворяясь в темноте.
Мы его больше не интересовали.
* * *
Проводив взглядом его широкую спину, скрывшуюся в темноте, я вернулась к проблеме. Конечно, неудобно вышло… Напрасно потревожила человека. Не зря говорят — законопослушание, как и добрые дела, наказуемо…
— Куда же она могла деться? — озадаченно повторяла я, обшаривая кусты и обследуя все окрестности. Никаких следов…
Предположим, что убийца ее просто решил припрятать. Но тогда остались бы следы. Ведь Света была высокой девушкой и, конечно, не пушинкой. Перетащить ее можно было только волоком. Но ведь трава бы-ла примята только в месте, где лежало тело. И — все… В остальных местах она вальяжно торчала и была такая высокая, что я невольно подумала о том, что Адымчар не та-кое уж свободное от радиации место, в чем меня пытаются убедить газеты.
— А ты уверена, что она была мертвая? — робко поинтересовался Виталий.
— То есть? — обернулась я. — Ты хочешь сказать, что человек, лежащий ночью в кустах без движения и с остекленевшими глазами, — живой? Я же наклонялась, щупала пульс…
— А если у Светы был приступ летаргии? — предположил Виталий. — Потом он прошел, она встала и пошла домой…
— Да, вот именно. И теперь начнет ломиться к тебе в двери, как Лигейя у Эдгара По, — съехидничала я. — Ты спишь себе в своей пивной хижине, а к тебе ломится Света, замотанная в саван…
