Ники появилась дома вскоре после полуночи.
Скрежет ключа, которым кто-то безуспешно пытается попасть в замок, позволял сделать определенные выводы. Я сжалилась и отперла ей дверь.
— Белл, детка!
Ники, цепляясь одной рукой за косяк, качнулась внутрь вслед за дверью.
— Ну, как прошло?
— Я очень соблазнительная женщина, — пропела она, практически впадая в гостиную.
— Ах вот как? Очень мило. — У меня вырвался нервный смешок.
Ники напилась.
Я думала, что она напилась в субботу вечером. Я ошибалась.
То было просто жалкое подобие полноценного, сногсшибательного мегаопьянения, которое я видела сейчас.
Ники сделала несколько неуверенных шагов и тяжело рухнула на диван, похабно ухмыляясь.
— Я очень соблазнительная женщина. — повторила она и захохотала как гиена. — Жаль, что он не оказался очень соблазнительным мужчиной. — Она схватила мой бокал, в котором еще что-то оставалось на дне, и высосала последние капли, при этом ее пересохшие губы окрасились в темно-красный цвет бургундского. — Но попка у него милая, надо признать. Попка симпатичная. А сам он не очень.
— Что ж, главное, ты хорошо провела время. Проклятье, можно подумать, я ее мамочка. Но мне действительно стало легче, когда она вернулась домой целая и невредимая, судя по всему и физически, и эмоционально. Хотя, если она сейчас опять начнет плакать, слезы буду крепостью градусов в пятьдесят.
— Наверное, ты права. — Она сбросила свои шпильки и принялась растирать пальцы. — Думаешь, нужно было трахнуть его, а?
— А ты хотела?
— Не очень, но он заплатил за ужин.
— А по-твоему, если бы платила ты, он должен был тебя трахать?
— Двух мнений быть не может. — Несмотря на то что количество потребленного алкоголя должно было убить половину серых клеточек ее мозга, Ники сохранила способность шутить. — Особенно если бы он заказал две бутылки шампанского, копченую лососину на закуску, а потом омара, пудинг и кофе.
— Свинья!
Она посмотрела на меня с довольным видом, как кошка, стащившая на кухне индейку.
— Знаешь, я решила потреблять мужчин, как еду, — сообщила она.
— В каком смысле? Набивать полный рот и заглатывать, не чувствуя вкуса?
— Не-а! — Она усмехнулась в нос. — Сколько захочу и когда захочу.
— Острота в разнообразии и все такое?
— Ты меня поняла. А если срок годности истек…
—.. в помойку, — предложила я.
— В помойку, — мечтательно повторила она. — Да, хорошо бы срок годности был проштампован у них на задницах. А еще бы не помешал счетчик километража — пусть щелкает каждый раз, когда они знакомят своего дружка с новой девицей. Тогда будет ясно, сколько всего было подружек и, главное, когда. С другой стороны, эти пронырливые ублюдки наверняка придумают, как откручивать его назад, чтобы протащить пару сотен девчонок без регистрации. «Клянусь, дорогая, я практически девственник…»
Несмотря на то что ее переполненное пузо рельефно выступало из вельветовых брюк, на которых мы в конце концов остановили свой выбор, она с надеждой заглянула в мой пустой пакет из- под печенья.
— У! Все… Нужно было оставить гадский торт.
— Торт?
— Чертов свадебный торт. Я бы сейчас не отказалась от кусочка, да побольше. — Она мечтательно облизнулась.
— Я думала, ты оставила его.
Ники хотела рассмеяться, но вместо этого громко рыгнула.
— Помнишь, я просила тебя купить мне еще марок?
— Боже, Ники! — Я задохнулась от восхищения и ужаса. — Только не говори, что ты сделала это!
— Должен был получить сегодня утром. — Ник медленно кивнула, ее глаза начали закрываться.
хотя она сопротивлялась из всех сил. — Доставка в Челси, из рук в руки. Двадцать два… — Она зевнула во весь рот. — …пухлых… конверта.
Я раздраженно уставилась на будильник. В сумраке можно было различить, что сейчас около четырех утра. Небо надо мной менялось. Словно кто-то плеснул воды в темно-серую краску и она побледнела, предвещая рассвет. Мой мозг наполовину спал, я попыталась понять, что же все-таки вырвало меня из объятий сна о бесконечных потоках обезжиренного шоколада, но ничего не услышала. Только когда я вновь стала погружаться в дремоту, мне послышались тихие всхлипывания из соседней комнаты.
Глава третья
С вами когда-нибудь случалось такое: просыпаетесь утром и понимаете, что вам совершенно нечем заняться? И что вы будете маяться от безделья до самой смерти? Это не воскресное утро, по телевизору ничего не показывают, за окном льет дождь, читать нечего — все уже прочитано по два раза, а мозги в таком состоянии, словно вы два часа смотрели, как крутится барабан стиральной машины.
Помереть можно, честно скажу.
Именно так чувствовала я себя утром в понедельник, на следующий день после памятного воскресенья — предполагаемого дня свадьбы Ники. Почти месяц спустя с того дня, когда мой самолет приземлился в Хитроу. Ники ушла на работу, и звук захлопнувшейся двери пробудил меня ото сна о водосточных трубах и йоркширских терьерах, намазанных розовой губной помадой и в чулках «Ла Перла».
Я выбралась из кровати, поставила чайник, поджарила себе тост. Пару часов пялилась в телевизор, в конце концов оделась и наконец задумалась, отчего я так маюсь.
Конечно, следить за Ричардом было утомительно для мозга (а иногда и для задницы), но, по крайней мере, тогда я была при деле.
Когда я мечтала о своем возвращении в Англию. у меня была целая куча планов.
Навестить старых друзей, привычные места, продемонстрировать загар.
Воссоединение семьи я собиралась оттягивать как можно дольше, но Джеми лишил меня этой возможности.
У нас с мамой какие-то странные отношения.
Мама — странная женщина, а я вся в папу — странствующая женщина. Таскаюсь повсюду, куда только жизнь меня не заносила, а я все никак не решу, где хочу оказаться в конце концов.
Одно из качеств Ники, которое всегда меня восхищало, — она всегда точно знала, чего хочет от жизни. Когда нам было по тринадцать лет, она уже твердо решила стать адвокатом, а я еще только-только поняла, что с балериной ничего не выйдет, и переключилась на поп-звезду. Она мечтала о судах и присяжных, а я вертелась перед зеркалом, представляла себя ведущей «Горячей двадцатки». а «Экшн Мен» Джеми был моим партнером.
В Таиланде и Австралии как-то не думаешь о будущем. Это получается само собой. Пляж, голубое небо, все шепчет о безделье, кажется, что жить стоит только ради развлечений и что за работу можно будет взяться только тогда, когда волк нужды завоет у ворот.
