Гордон энергично засунул меня в ожидавшее такси, я не протестовала. Он сиял улыбкой, как Чеширский кот. должно быть ошарашенный легкостью. с которой смог одержать очередную победу.
В машине был один неприятный момент, когда Гордон попытался меня поцеловать, но мне удалось увернуться, и его губы только чиркнули по моей сережке.
К его разочарованию, я вдруг превратилась из горячей штучки в святую невинность, забилась в самый угол и благодаря этому смогла оборонять свои бастионы всю дорогу до дома.
— Вот мы и приехали. Дом, милый дом… Не подозревая, что совсем недавно я была здесь и вместе с Люси рылась в ее вещах, он торжественно распахнул передо мной дверь в квартиру. Он явно рассчитывал, что я буду поражена. Я и была поражена, но в прошлый раз. В огромной квартире было великое множество чудесных экзотических вещей, собранных Люси за время работы в Гонконге, до того, как она осела в Лондоне с Гнусным Гордоном.
Я проскользнула у него под рукой, увернулась от липких губ и принялась ходить, покачивая бедрами, по толстенному ковру песочного цвета.
— Красивая, — проворковала я и погладила каменную скульптуру лошади.
— Не такая красивая, как ты, — Гордон булькнул горлом и направился ко мне.
Кто-нибудь, дайте мне бумажный пакет!
— Хочешь кофе, а может, чего-нибудь покрепче? Он стоял совсем близко, я чувствовала его пропахшее виски дыхание на своей шее, огромные ладони гладили мне бедра.
Я быстро подошла к раздвижным дверям на балкон и притворилась, что наслаждаюсь видом.
Нет ни малейшего шанса, что я смогу пережить этот момент «давай притворимся, что пьем кофе, а на самом деле устроим предкоитальные игрища на диване».
Гордон воспользовался моментом, чтобы включить романтическую музыку.
«Вот дерьмо! Что я здесь делаю?» — подумала я, когда из динамиков заныл Нейл Даймонд. Сейчас я была бы рада оказаться наедине с Найджел ом. В крайнем случае треснула бы его бутылкой по башке, и дело с концом, по крайней мере, не пришлось бы изображать, что он мне нравится.
Я подумала, что есть только один способ избежать поцелуев Гордона.
Я повернулась к нему и призывно, откровенно улыбнулась.
— А здесь у тебя спальня? — замурлыкала я и направилась к двери, которая, как мне было хорошо известно, вела в хозяйскую опочивальню.
Он, наверное, подумал, что я самая быстро- снимаемая девица в Вест-Энде. Не успел он меня поцеловать, а я уже прыгаю под одеяло.
Интересно, смогу я оказаться в постели полностью одетой? Вопрос в том, как заставить раздеться Гордона, ничего не снимая с себя.
Я решила проблему, добравшись до спальни раньше него.
Когда он появился на пороге, я уже возлежала на кровати в силе Мей Уэст и только проворковала:
— Покажи мне стриптиз, мой мальчик.
На мое счастье, он колебался лишь мгновение, а потом радостно осклабился и принялся торопливо срывать с себя одежду.
— Нет, стой там, чтобы я могла тебя видеть. — Я отправила его в другой конец комнаты, подальше от кровати.
— И делай это ме-е-едленно, — прохрипела я, надеясь, что он спишет это на душащую меня страсть.
Видимо, я случайно обнаружила его любимую фантазию. Гордон сразу замедлился и принялся выделывать коленца под музыку. На его лице ясно читалось, что он наслаждается каждым моментом. Покачивая бедрами, он снял рубашку, открыв взглядам чрезвычайно волосатую грудь, и, покрутив над головой, швырнул на стул в углу.
Я не знала, куда девать глаза, когда он взялся за брюки. Сначала вслед за рубашкой полетел ремень. Покачиваясь в такт музыке, он спустил брюки на угловатые бедра, они медленно скользили все ниже, наконец упали на пол, и вот он стоит передо мной в одних бледно-голубых плавках.
— Нет! — закричала я, когда он собрался сорвать и их.
Он остановился и вопросительно посмотрел на меня, видимо ожидая очередного захватывающего превращения девственницы обратно в развратную девицу.
— Мне они нравятся, — выдохнула я, — такие сексуальные.
Гордон недоверчиво смотрел на меня.
— Я обожаю маленькие трусики, — не сдавалась я, — они меня с ума сводят, особенно бледно-голубые.
Бледно-голубые плавки и пара белых волосатых ног — шикарно!
Было просто невыносимо пороть эту чушь, особенно зная, что Ники и Люси ловят каждое мое слово и скорей всего уже засунули в рот подушки с дивана, чтобы не расхохотаться.
Пожалуй, пора переходить к развязке.
— Гордон, я хочу тебя, — простонала я, стараясь говорить в сторону будуара, где Люси спрятала второй передатчик.
Он восхищенно посмотрел на меня, и улыбка вернулась на его лицо быстрее, чем командировочный к салат-бару.
К сожалению, мой сигнал, предназначенный Люси, подстегнул и Гордона.
— Гордон, я хочу тебя, — повторила я четко и внятно наш пароль, пока он стаскивал трусы.
Забыв о том, что его обтягивающие трусы возбуждают меня больше, чем устрицы, шампанское и шпанские мушки, вместе взятые, он отшвырнул их прочь, представ передо мной во всем великолепии, словно ракета, движущаяся к намеченной цели.
— Гордон, я хочу тебя!!! — заорала я.
После двух бутылок австралийского белого нам все это показалось бы забавным, но теперь мне было не до смеху. Скорей бы пришла помощь.
И вот в тот самый момент, когда Гордон повалился на меня, а я решила больше не ждать Люси и самой бороться за свою честь, — в этот момент дверь спальни распахнулась настежь, и на пороге появилась Люси с «Кодаком» в руках.
Что ж, она хотела получить компрометирующие доказательства.
Трудно придумать более компрометирующую фотографию, чем та, на которой Гордон, в полной боевой готовности, пытается расстегнуть на мне платье.
Выступление Люси заслуживало награды Британской киноакадемии куда больше, чем мое низкобюджетное порно. На Гордона обрушился поток китайских слов, не оставивший от него камня на камне. Я не понимаю по-китайски, но даже мне стало ясно — Гордон не жилец.
Как и было условлено, я воспользовалась моментом, схватила сумку и бросилась бежать, на секунду остановилась, вспомнив, что оставила туфли, и тут же сообразила, что они все равно принадлежат Люси. Слава богу, что мне нужно было только пересечь коридор. Я неслась так, словно за мной гонится стая маньяков с окровавленными топорами.
Добежав до нашей квартиры, я захлопнула за собой дверь и привалилась к ней, задыхаясь от ужаса.
Ники на диване корчилась от смеха, по ее щекам текли слезы.
«Радионяня» по-прежнему исполняла свои обязанности.
Я слышала не только оглушительные удары своего сердца, не только всхлипы и хрюканье Ники, я слышала, как Люси пытается вскрыть череп Гордона при помощи статуэтки лошади, которой я совсем недавно восхищалась.
