— Рад слышать, что ты это переросла.
— Жаль, что он не перерос. Пристал как репей.
Саймон как-то неловко примостился на низкой каменной ограде, обрамлявшей террасу, и мусолил в руках очередную банку пива. Некоторая несогласованность его движений позволяла предположить, что за ужином вино лилось рекой.
Позади него лужайка резко, почти отвесно спускалась к небольшой рощице, служившей весьма условной границей между садом и каменистым обрывом, очень опасным для пьяных. Одно неосторожное движение, и гравий начинает осыпаться, ноги скользят, и вы против воли мчитесь прямо на деревья или, еще хуже, на скалы внизу. Такой неконтролируемый полет можно увидеть, если столкнуть с лестницы кресло на колесиках. Кажется, одна проблема скоро будет решена. Папа выбросил сигару, она прочертила огненный след в темноте.
— Я знаю, что твоя мать никогда бы не посоветовала тебе брать пример с меня, но буду рад, если ты примешь один совет. У тебя только одна жизнь, ради бога, убедись, что не растрачиваешь ее зря. Она пройдет слишком быстро. Попробуй избавиться от комплекса вины и жить для себя.
— Как ты? Жить полной жизнью?
— Ну конечно! Похоже, за мной прибыл экипаж.
Я решила, что не слышала, как подъехала машина, но потом увидела то же, что и он, — недалеко от берега на якорь встала большая яхта.
— Вау, это так романтично! — прошептала мне на ухо Ники. — Как ты думаешь, твоему папе может понравиться молодая женщина?
— Конечно может, но учти, встречаться вы будете раза два в год.
— Идеальный мужчина, — ухмыльнулась она.
Потом мы смотрели, как папа спускается по
крутым ступеням на пляж и забирается в шлюпку, приплывшую, чтобы отвезти его на корабль.
Он опять уходит, исчезает вдали, хоть и не в лучах заходящего солнца, но наверняка приближаясь к своему собственному хеппи-энду.
Мы еще немного постояли на берегу, провожая взглядами сияющую огнями яхту, а потом подобрали сваленные в коридоре сумки и вслед за мамой, по-прежнему пугающе дружелюбной, побрели в мою старую комнату на первом этаже, с окнами на море.
Раньше на этих окнах висели веселенькие ситцевые занавески, а на кровати лежало лоскутное покрывало, которое я всегда недолюбливала. Теперь же все здесь стало ослепительно белым: стены, потолок, постельное белье. В воздухе висит тяжелый аромат белых лилий, разбросанных по комнате, желтая пыльца на тычинках — единственное напоминание о том. что в природе существуют яркие краски.
Изысканный храм жертвенной непорочности.
Стало быть, мой новый образ.
— Мы с Ник прекрасно устроимся вдвоем, — взвизгнула я, хватая Ники за руку, когда мама, не пропустив ее в комнату вслед за мной, принялась подталкивать в сторону лестницы на второй этаж.
— Не волнуйся, милая. Для Николы я приготовила одну из комнат в мансарде.
Ники испуганно покосилась на меня, как будто ее собираются замуровать заживо в мрачном подземелье, а не предлагают обосноваться в розовой светелке с фризами и шикарным видом из окна.
В доме полно гостей, мечтающих хоть где-нибудь прикорнуть, а меня селят в отдельной комнате?
Тайна столь невероятного радушия открылась, когда на пороге следующей по коридору комнаты вдруг возникла дородная фигура.
— Привет, Аннабел, мы, похоже, соседи.
Саймон с видом прожженного ловеласа прислонился к косяку, заполнив собой практически весь дверной проем.
Великолепно. Вот, значит, зачем Ники сослали в мансарду. Чтобы никто не помешал Саймону под покровом ночи пробраться в мой будуар и околдовать меня своими необоримыми чарами.
Какая женщина устоит перед ним?
— Я поселила рядом Саймона, в его компании ты не заскучаешь. А вот и мама вернулась, — ее смех мало напоминал перезвон серебряных колокольчиков, на который она претендовала.
Испепелив взглядом их обоих, я юркнула в комнату. не дожидаясь, пока Саймон предложит мне повеселиться в его компании.
Я почти смирилась с тем, что мне суждено провести все выходные в заточении, но тут подоспела подмога — Ники и Элвис без стука проскользнули в комнату.
— Он ушел, — прошептала Ники.
Элвис принялся самозабвенно грызть лилию, то и дело чихая от забившейся в нос пыльцы.
— Да, но надолго ли?
—Думаю, нет, судя по тому, сколько он проторчал у тебя под дверью. Я уже хотела подослать Элвиса, чтобы он описал ему ботинки, думала, он будет рыскать по коридору до второго пришествия!
— Прекрасно! Какого черта я сюда притащилась?
— Я задаю себе тот же вопрос… Мне казалось, ты хочешь отдохнуть от мамы, а не с ней.
Я подавила желание все ей рассказать. Не хотелось скрывать что-то от Ники, но, если она обо всем узнает, это только поставит ее в неловкое положение. Аманда вполне может устроить допрос и пытать Ники шейпингом, пока она не расколется.
— Зато ты повидалась с отцом.
— Да, на двадцать секунд.
Саймон материализовался около меня, когда мы спускались по лестнице, с бутылкой шампанского и парой бокалов в руках.
— Я подумал, что ты захочешь промочить горло после утомительного переезда. — Он сунул мне в руки бокалы и откупорил бутылку. Я подождала, пока он наполнит их, потом отхлебнула из одного, а другой протянула Ник.
— Твое здоровье. Сай, очень мило, что ты позаботился о нас. Эта поездка нас доконала.
Я почувствовала легкий укол совести, но только на мгновение.
Мы опоздали на ужин, чему я была очень рада, меня наверняка усадили бы напротив Саймона или, еще хуже, рядом, и он бы принялся хватать меня за колени под столом. Проникнув на кухню, мы обследовали огромный холодильник и умыкнули копченого лосося и огромный пакет тостов.
— Как ты думаешь, она пригласила всех своих бывших? — Джеми постоянно оглядывался на дверь в страхе, что появится его отец с новой женой Присциллой, которую за пристрастие к крепким объятиям прозвали Горилла Присцилла.
— Нет, не думаю. В доме только десять спален, на всех просто не хватило бы места.
— А сколько их всего было? — спросила Ники, засовывая Элвису в пасть тост с маслом.
— Четыре мужа, шесть женихов и множество дяденек, которые приезжали на выходные.
— И ходили в запасном халате. — добавил Джеми, намазывая для Ники новый тост, который сразу перекочевал в брюхо Элвиса.
— Да, легендарный запасной халат, — засмеялась она, облизывая масляные пальцы. — Мне об этом рассказывали.
— Наверняка и сегодня он кому-то пригодится, — вырвался у меня горький смешок. — Знаешь, а странно, когда у твоей мамы более оживленная сексуальная жизнь, чем у тебя.
— У тебя нет сексуальной жизни. — безжалостно уточнила Ник.
