По пути в комнату я стянула позаимствованные перчатки и попыталась восстановить циркуляцию крови в посиневших от холода руках.
Ники наконец заметила мои окоченевшие пальцы и, видимо, почувствовала укол совести.
— Ты замерзла!
— Я в курсе.
Она взяла мои руки в свои и принялась яростно растирать.
— Прости, Белл! — Извинение прозвучало отвлеченно, ее мозг, видимо, продолжал обдумывать другую проблему. — Может, ужин просто затянулся, — предположила она.
— Может.
— Или он заехал обсудить с родителями свадебную церемонию.
— И это не исключено, — кивнула я. — Наверняка его позднему возвращению найдется прекрасное логичное объяснение.
— Я не переживу этого, Белл! — Ники выпустила мои ладони и плюхнулась на диван, обхватив руками голову. — Это уже паранойя. Я не только ищу следы губной помады на его воротничках — знаешь, что еще я делаю? До чего я докатилась?
Я не знала, но что-то подсказывало мне, что это продлится недолго.
— Я нюхаю его трусы, — призналась она. смущенно уткнувшись взглядом в пол.
Я осторожно улыбнулась. Не хотелось бы, чтобы мою улыбку приняли за издевательскую насмешку.
— Что ж… ничего ужасного в этом нет. Многие люди занимаются подобными вещами. Во всяком случае, это лучше, чем пить утреннее какао из его ботинка или завести фетиш похлеще.
— Да нет, — раздраженно выкрикнула она. — Я это делаю не для удовольствия. Я ищу доказательства.
— Доказательства какого рода?
— Ну, ты знаешь… — застонала она.
— Я знаю?
— Не будь ханжой, Белл, конечно, ты понимаешь, о чем я говорю. Запах женщины… речь об этом.
— Серьезно?
— Да какие уж тут шутки, — совсем сникла она. — Я пробираюсь в его квартиру, пока он на работе, и роюсь в его грязном белье.
Мне стоило немалых трудов удержать рвавшуюся наружу улыбку.
— Это не смешно, — мрачно бросила Ники, — а очень даже грустно. И самое ужасное то, что однажды он застал меня за этим занятием.
— Нет!
— Да. Он застукал меня, когда я перерывала корзину в ванной. Представь себе: в одной руке –
боксеры, в другой — пара «Ив Сен-Лоран», а носом уткнулась в его лучшие — «Кельвин Кляйн».
Она взяла со стола бокал размером с небольшой аквариум и глотнула фраскати, печально покачав головой.
— А ты чего?
— Кроме того, что впала в кому, когда он открыл дверь? Сказала, что хотела сделать ему приятный сюрприз и устроить стирку, он ведь так занят в последнее время.
— Фея Подштанников, усмехнулась я. — Здорово, возвращаешься с работы, глядь — а какой-то эльф проник к тебе в ванную и перестирал все исподнее. Ричард не поинтересовался, зачем ты обнюхиваешь вещи перед стиркой?
— Белл! — взмолилась Ники.
— И как, нашла что-нибудь?
— Нашла что?
— Улики. Длинные светлые волоски, запах креветок, если ты меня понимаешь?
— Аннабел! — Ники была шокирована. — Честно говоря, я не уверена, что бродяжничество пошло тебе на пользу.
— Теперь ты говоришь, как моя мама, — вздохнула я. — Тем не менее, если тебе не удалось ничего найти при обыске, почему ты продолжаешь обвинять его в измене?
— Я не знаю. Я просто чувствую: что-то не так. Не говоря уже об этих наших встречах, которые он отменил.
— Да, против таких фактов, конечно, трудно возразить, — хмыкнула я.
— Скорее, это интуиция. Я видела, как ведут себя парни у нас на работе. Знаю я их сверхурючную работу — тискать секретарш с третьего этажа.
— «Секс, ложь и клейкая лента, история страсти в канцелярии»?
Ники вяло хохотнула.
— Пожалуйста, не издевайся надо мной. Я знаю, что веду себя как истеричка, но мне необходимо знать правду. Иначе нашим отношениям конец— даже если ничего не было, я все уничтожу своими подозрениями.
Она опять закрыла лицо руками.
— Мне кажется, я схожу с ума, — всхлипнула она. — Только ты можешь мне помочь.
Из нас двоих целеустремленной и здравомыслящей всегда была Ники. Она знала, что ей нужно и как это получить. Я же вечно витала в облаках, любила побездельничать, мной руководили чувства, а не разум. И вот теперь она сидит, съежившись, на диване в своей роскошной квартире, окруженная многочисленными доказательствами головокружительного успеха, но ее зеленые глаза наполнила грусть.
Она взяла со столика бутылку вина, уже вторую, и попыталась выцедить из нее последние капли.
— У-у-у-пс! Пустая.
Она фальшиво улыбнулась и, немного покачиваясь, поплелась к полкам, на которых красовалась внушительная коллекция алкоголя.
— Пора переходить на крепкие напитки.
Неужели это бледное, растрепанное создание, пьющее виски в три часа ночи, — Никола Чейз?
Первый раз в жизни ей нужна моя помощь, чтобы быть сильной. Взяв ее за плечи, я развернула ее в обратную сторону и усадила обратно на диван.
До свадьбы еще четыре недели.
За четыре недели можно много успеть.
Я села на краешек кофейного столика и взяла ее за руки. Она посмотрела на меня.
— Послушай, Ник, я твоя лучшая подруга. Ты всегда приглядывала за мной, теперь моя очередь о тебе позаботиться. Пусть эта ночь не принесла улова, но поверь мне, я выясню все. Следующие три недели я буду жить Ричардом Эйкерманом, думать о нем днем и ночью, спать и есть с мыслью о нем. Я последую за ним, куда бы он ни пошел — только, чур уговор, в мужской туалет заходить не буду, даже не проси, — и узнаю его тайны.
— Белл, — ее глаза наполнились надеждой. — ты правда сделаешь это?
— Я — леди Бонд, положись на меня.
Ники крепко сжала мою руку.
— Спасибо. Белл.
— Детка, для меня твои желания — закон. Поэтому я сяду на хвост Ричарду, буду красться за ним повсюду, как тень. Полагаю, это будет довольно весело…
Разрази меня гром, да Ричард просто унылый ублюдок!
Каждый день он обедает в одно и то же время в одном и том же ресторане, кроме среды, когда по каким-то одному ему ведомым причинам он не выходит из здания до вечера. Если не считать той памятной ночи, которую я провела у его арендованного дома в викторианском стиле, он всегда уходит с работы ровно в девятнадцать ноль-ноль и приезжает домой на такси сорока минутами позже, если нет пробок, конечно.
На исходе второй недели слежки я поняла, что он не просто меняет костюмы каждый день — у него есть костюм на каждый день недели, костюм для понедельника, костюм для вторника, в пятницу он почему-то всегда в «Армани».
