Книга Заложники, страница 54. Автор книги Энн Пэтчетт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Заложники»

Cтраница 54

Гэн чувствовал дыхание Тибо. Он пытался собрать все свое мужество, всю свою беспечность. Он пытался поверить, что когда-нибудь они действительно все вместе приедут в Париж в гости к Тибо, но не смог себе этого представить. Тибо поцеловал Гэна в левый висок и наконец отпустил. Он отправился искать большую сковороду.

– Вы говорили по-французски, – укорил Гэна Рубен. – Это очень невежливо.

– С каких это пор говорить по-французски невежливо?

– Но ведь здесь все говорят по-испански! Я уже забыл, когда последний раз находился в помещении, где все говорят на одном языке, но тут, как назло, вы перешли на язык, который я провалил в университете. – Это была правда: когда на кухне говорили по-испански, переводчик не требовался никому. Никто не стоял с отсутствующим взглядом, пока другие складывали непонятные ему предложения. Никто не терзался подозрением, что все говорят что-то ужасное и непременно касающееся его самого. Из шести человек, находящихся на кухне, испанский был родным языком только для Рубена. Гэн говорил по-японски, Тибо – по-французски, а трое с ножами – сперва в своей родной деревне на кечуа, а потом на смеси кечуа и испанского, что помогало им в той или иной степени понимать настоящий испанский.

– Вы можете идти отдыхать, – сказал Ишмаэль переводчику. Кожура выходила теперь из-под его ножа аккуратной ленточкой кожицы. – Вам не обязательно здесь оставаться.

Услышав это, Кармен, которая раньше не отрывала глаз от чеснока, подняла голову. Самообладание, не изменившее ей в прошлую ночь, с утра ее покинуло, и единственное, что она могла делать весь день, это избегать Гэна. Но при этом она вовсе не хотела, чтобы Гэн ушел. Ей хотелось верить, что ее послали на кухню не зря. Она молилась святой Розе Лимской, чтобы робость, которая навалилась на нее, как непроглядный туман, покинула ее столь же внезапно, как и пришла.

Гэну тоже явно не хотелось уходить.

– Я могу не только переводить, – сказал он. – Я могу, например, мыть овощи. Я могу что-нибудь мешать, если, конечно, что-нибудь требует помешивания.

Вернулся Тибо с двумя огромными металлическими сковородками в каждой руке. Он разом плюхнул их на плиту, причем каждая закрывала собой три горелки.

– Кто это тут говорит об уходе? Неужели Гэн помышляет о том, чтобы нас покинуть?

– Я помышляю о том, чтобы здесь остаться.

– Отсюда никто не уйдет! Обед для пятидесяти восьми человек – это вам не шутка! Чем больше рук, тем лучше, даже если эти руки принадлежат весьма достойному переводчику. На что они рассчитывают? Что мы будем этим заниматься каждый вечер, каждую кормежку? Они что, считают меня владельцем ресторана? По крайней мере, порезан ли уже лук? Могу я вас спросить о состоянии лука или вы снова начнете мне угрожать?

Беатрис направила свой нож на Тибо. Все ее лицо было залито слезами.

– Я бы вас могла преспокойно застрелить, но ведь не застрелила же? Так что можете быть мне благодарны. К тому же я режу ваш идиотский лук. Наконец вы оставите меня в покое?

– По-вашему, обед уже готов? – спросил Тибо, наливая на сковородки масло и поджигая под ними конфорки. – Иди вымой цыплят. Гэн, передайте мне, пожалуйста, лук.

– Почему это он хочет готовить мой лук? – вскричала Беатрис. – Это мой лук! И я не хочу мыть цыплят, потому что для этого не требуется нож! Меня послали сюда только для того, что работать с ножом!

– Я ее убью! – пробурчал Тибо по-французски.

Гэн взял миску с луком и прижал к груди. Любой момент можно счесть подходящим и любой неподходящим в зависимости от того, как на это посмотреть. Они могут стоять здесь часами, шесть квадратиков кафельной плитки отделяют их друг от друга, и не сказать друг другу ни слова, а потом вдруг кто-нибудь из них вдруг выступит вперед и начнет говорить. Гэн надеялся, что это будет Кармен. Но потом он понадеялся, что их всех освободят и больше с ними ничего похожего не случится. Гэн передал лук Тибо, который, в свою очередь, высыпал его на сковородки, где он начал шипеть и плеваться не хуже Беатрис. Собрав остатки храбрости, которые он в себе отыскал, Гэн подошел к ящику рядом с висевшим на стене телефоном с оторванным проводом. Там он нашел несколько листочков бумаги и карандаш. Он написал слова: «cuchillo», «ajo», «chica», каждое слово на отдельном листке, и передал их Кармен. Тибо в это время скандалил с Беатрис по поводу того, кому мешать лук. Он попытался вспомнить, удержать в голове все языки, которые знал, все города, в которых побывал, все важные человеческие слова, какие только приходили ему на ум. От него требовалось столь немногое, и тем не менее у него дрожали руки.

– Нож, – сказал он и положил первый листок со словом на стол. – Чеснок. – Следующий листок он положил на головку чеснока. – Девушка. – Последний листок он передал Кармен, которая с минуту смотрела на него, а потом положила в карман.

Она кивнула и тихонько ахнула.

Гэн вздохнул. Стало чуть-чуть легче, но только чуть-чуть.

– Вы хотите учиться?

Кармен снова кивнула. Она уставилась на ручку ящика, словно желала увидеть на ней святую Розу Лимскую, крошечную женщину в голубом одеянии, балансирующую на изогнутой серебряной скобе. Она старалась вернуть себе голос с помощью молитвы. Она думала о Роксане Косс, чьи руки гладили ее голову. Может быть, хоть это вернет ей храбрость?

– Не думаю, что из меня получится хороший учитель. Я пытаюсь учить господина Осокаву испанскому языку. Он записывает слова в блокнот и учит их наизусть. Может быть, нам с вами попробовать тот же способ?

Молчание длилось минуту, потом Кармен издала тот же звук, что и раньше: негромкое «ах!», которое заключало в себе весьма мало информации и свидетельствовало скорей о том, что она его услышала. Она была идиоткой. Дурочкой.

Гэн огляделся кругом. Ишмаэль за ними наблюдал, но, по всей видимости, ничего подозрительного не замечал.

– Превосходно сделано! – сказал Рубен. – Тибо, вы видели этот баклажан? Каждый кусочек одинакового размера!

– Я забыл вытащить семена, – признался Ишмаэль.

– Семена не имеют значения, – продолжал Рубен. – Семена так же пойдут в дело, как и все остальное.

– Гэн, вы не хотите заняться жаркой? – спросил Тибо.

– Одну минутку, – сказал Гэн и прошептал Кармен: – Вы не передумали? Вы по-прежнему хотите, чтобы я вам помогал?

И тут Кармен показалось, что святая дала ей сильный пинок между лопаток, и слово, которое до этого как будто застряло у нее в горле, вдруг из него вылетело, как кость из дыхательного горла.

– Да! – сказала она, тяжело дыша. – Да!

– Так что, давайте практиковаться?

– Каждый день! – Кармен подобрала слова «нож» и «чеснок» и положила их в карман вместе с «девушкой». – Я когда-то учила буквы. У меня было мало практики, но я делала это каждый день, а потом мы уже начали делать упражнения.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация