— Правда? И какие же? — Ноа посмотрел на меня в упор.
— Я хочу переехать на запад, к примеру, в Колорадо, — произнесла я, поежившись от его пронзительного взгляда.
На лице у Ноа проступило разочарование.
«А чего он, собственно, ожидал? — подумала я. — Что мы счастливо заживем с ним вдвоем на ферме у бабушки — так, что ли?»
Размышляя над всем этим, я лишний раз убедилась, до какой степени тяготеет надо мной прошлое и как сильно оно усложняет мне жизнь. Помимо лжи, которой опутали меня мои ближайшие родственники, отучив тем самым кому-либо доверять, мне теперь предстояло преодолевать выплеснувшуюся на меня ненависть Эми. Всего этого было более чем достаточно, чтобы привести в отчаяние даже очень сильного духом человека, а себя я особенно сильной не считала.
Я убрала ноги с колен Ноа и опустила их на пол.
— Не могу я сейчас об этом разговаривать. Мне надо вернуться в дом и узнать, как там Эми.
— Эми только что стукнула тебя кулаком в лицо и сбила с ног, — с раздражением сказал Ноа. — Быть может, есть смысл предоставить ей возможность побыть наедине с собой и поразмышлять над тем, что она натворила? Пусть она сама придет к тебе и справится о твоем самочувствии.
— Она не придет, — сказала я, рывком поднимаясь с дивана, отчего у меня сразу же закружилась голова. — Но она переживает куда больше, чем ты думаешь.
Я сделала над собой усилие и стала надевать сапоги. При каждом движении у меня в голове появлялась пульсирующая боль.
Ноа поднялся с места и обнял меня за плечи.
— Хочешь, я провожу тебя?
— Нет, спасибо. Со мной все нормально. Правда.
— Я зайду к тебе попозже. Узнаю, как ты себя чувствуешь.
Я вздохнула и прислонилось головой к дверному косяку. Как было бы хорошо никуда сейчас не ходить и остаться с Ноа — снова почувствовать на себе его прикосновения и позволить ему любить.
Я всматривалась в его синие глаза и мысленно задавала ему вопрос: «Как, скажи, ты определяешь, кто достоин твоего доверия, а кто — нет?»
— Спасибо за кофе, — произнесла я, сделав героическую попытку улыбнуться.
Ноа коснулся шершавой ладонью моей щеки. Его прикосновение было теплым и приятным, в глазах плескалась нежность.
— До свидания, — сказала я, повернулась и вышла из домика.
На холоде мне стало лучше. Головокружение прошло, а боль уже не была такой острой. Пурга возобновилась, и я пробиралась к дому сквозь сплошную стену сыпавшего с неба снега.
На кухне бабушка чистила сковородку, соскребая со дна и стенок белый налет застывшего жира.
— Бретт Макбрайд, мне необходимо с тобой переговорить, — сказала бабуля, смерив меня взглядом, выражение которого я была не в силах расшифровать. — Тут на кухню заявилась твоя дочь и торжественно объявила, что видела, как ты «трахалась с Ноа», — вот подлинные ее слова. Это правда?
— Да, — односложно ответила я, после чего уселась на стул и обхватила голову руками. У меня было такое ощущение, что меня вот-вот стошнит.
— Что с тобой? Неужели этот человек тебя обидел? Если это так, клянусь, что не пройдет и дня, как его…
— Это Эми меня обидела. Она меня ударила! — сказала я.
— Что она сделала? Говори громче, я не поняла…
— Она меня ударила по лицу! Теперь у меня будет синяк. Следовало, конечно, приложить к скуле лед, но на улице и без того холодно.
— Как, скажи на милость, это произошло?
— Она заглянула в окно и увидела нас. Я выбежала из домика, чтобы с ней объясниться, но, пытаясь ее остановить, случайно дернула ее за волосы. Тогда она повернулась и ударила меня в лицо кулаком.
— Господь Всеблагой! — воскликнула бабушка. — Я и представления об этом не имела. И сильно она?..
— Сбила меня с ног, а потом убежала, — произнесла я, осторожно прикасаясь пальцами к больному месту.
— И ты позволила ей себя ударить?
— Я не могла ее остановить…
— Этого нельзя так оставлять, Бретт. Я сию же минуту пойду к ней и устрою скандал. — Бабушка сняла кухонное полотенце, повязанное на животе, и швырнула его на стойку. — Твой ребенок в своей строптивости и жестокости переходит все мыслимые пределы.
— Подожди, бабушка, я сама улажу это дело.
Она остановилась и посмотрела на меня блестевшими от праведного гнева глазами.
— Твои намерения, Бретт, меня не интересуют. Ты, по обыкновению, будешь мямлить и делать вид, что ничего особенного не произошло. Между тем твоя дочь вела себя омерзительно и должна держать ответ. Я не позволю ей обращаться с тобой подобным образом.
— И как же в данном случае ты собираешься поступить? — спросила я, обеспокоенная молниями, которые метала бабуля.
— Увидишь, — сказала она и вышла из кухни.
— Не надо, остановись, — проговорила я и потащилась за ней следом. Пол уходил у меня из-под ног, как будто его раскачивала чья-то гигантская рука. — Прошу тебя, бабуля! — взмолилась я, догоняя ее и цепляясь пальцами за рукав жакета. — Если ты меня хоть немножко любишь, позволь мне самой во всем этом разобраться.
Я понимала, что события последних дней — смерть Эдварда, подозрения со стороны полиции, появление в доме Винсента и вот теперь моя скандальная связь с Ноа — чрезвычайно опечалили бабушку. Так что до белого каления довели ее не только проделки Эми, но и многочисленные испытания, которые неожиданно обрушились на нашу семью. Нести подобное бремя на своих хрупких плечах ей было уже не под силу, и она не выдержала и сорвалась.
— Я сама все улажу, — мягко, но настойчиво произнесла я.
Эми лежала на постели, подложив под голову руки. Когда я закрыла за собой дверь, она молча повернулась лицом к стене.
Я неторопливо подошла к кровати и присела на край. Эми была смертельно бледна, а голубая жилка, бившаяся у нее на виске, только подчеркивала эту пергаментную белизну. То набухавшая, то опадавшая жилка сигнализировала, что дочь в ярости.
Беседуя с дочерью, мне следовало проявлять максимум такта и тщательно подбирать слова, чтобы потом не пожалеть о затеянном разговоре.
— Поговори со мной, Эми…
— Не хочу.
— Ты меня ударила. Не важно, в гневе ты была или нет, но бить ты не имеешь никакого права.
От голоса Эми повеяло арктическим холодом:
— Быть может, мне стоит рассказать обо всем отцу? Думаю, ему не понравится, что тебя трахает наемный работник, и он найдет предлог, чтобы его арестовать.
— Может и такое случиться.
— Ноа тебя не любит, — с сарказмом в голосе произнесла Эми. — Просто он сразу понял, что тебя ничего не стоит взять, и воспользовался этим.
