Ильяшин сам сомневался в успехе, но в глубине души надеялся на невероятное. Если уж удача улыбнулась им один раз — когда случайно задержали Жало с перстнем, то почему бы ей не побаловать его еще раз ослепительной ласковой улыбкой?
Три дня с утра до позднего вечера Ильяшин и ребята из группы Максимова работали на вокзалах и прилегающих к ним территориях в надежде, что кто-нибудь вспомнит мрачного человека со злым взглядом, фотографию которого Костя теперь носил в нагрудном кармане почти с таким же трепетом, с каким носил бы снимок любимой девушки.
Для себя он выбрал вокзалы, поезда с которых отправлялись на юг России, — Киевский и Курский.
На третий день поисков Ильяшин, предварительно запасшись списком кассирш по продаже билетов дальнего следования, обходил кассы, предъявляя для опознания фотографию Жмурова. Женщины морщили лоб, стараясь вспомнить примечательного пассажира, а потом отрицательно качали головами, не в силах ничего выудить из памяти.
Вскоре в списке осталась только одна, последняя, фамилия. Этой женщины не было на месте, она уже два дня находилась в отпуске, но Ильяшина заверили, что он сможет с ней поговорить завтра — кассирша придет получать отпускные.
На следующий день Костя с замиранием сердца предъявил снимок Жмурова, на котором тот красовался в профиль и анфас, красивой женщине лет сорока с пышным начесом, вздымавшимся волной над высоким лбом.
Глаза ее внезапно расширились. Она возбужденно закивала.
— Это он, он! — проговорила кассирша низким грудным голосом. — Как вы его нашли? Это он!
— Вы видели этого человека? Когда? При каких обстоятельствах? — Сердце Ильяшина забилось быстрее.
— Я его запомнила! — возбужденно рассказывала женщина. — Этот тип, ну вылитый бандит, я так о нем и знала! Он попросил у меня билет до Тулы на любой проходящий поезд — срочно, мол, ему нужно ехать к больной матери. Я уже заказала по «Сирене» билет, гляжу, а он сует мне в окошко стотысячную купюру. Смотрю на приборе, а она фальшивая. Я говорю, пройдемте, гражданин. А он: «Что такое?» Потом понял, схватил билет и кинулся бежать! Так мы его и не поймали! А стотысячная у меня осталась, я ее в линейный отдел милиции сдала. И как вы его нашли так быстро! — восхищалась женщина.
Итак, очевидно, Жало сунул Жмурову фальшивые деньги, поскольку представился удобный случай сбыть поддельную стотысячную, которую ему сунули на рынке. Только благодаря этой случайности Жмурова запомнили. Да, Ильяшину определенно везло в последнее время. Он дал отбой ребятам, которые менее результативно, но не менее напряженно трудились на других вокзалах, и поехал докладывать о результатах.
Внутри у него все плясало и пело от нетерпения. Ему казалось, что теперь поймать Жмурова — дело времени. Он чувствовал себя матерым сыщиком, ведь именно его интуиция направила их бригаду на верный след — это было приятное чувство, и впереди, мерцая, уже светили, как путеводные звезды, золотые звездочки капитанских погон.
Ильяшин встряхнулся, еле сумев отогнать от себя честолюбивые мечты. Сейчас не время думать о карьере и о благодарности начальства. Сейчас главное — Жмуров! Надо поймать этого матерого рецидивиста, вот тогда он прогремит на все управление! Второй год работы — и такой ощутимый результат. И Лиля Анцупова, которая так много воображает о себе, умудряясь посматривать на Костю с высоты своего крошечного росточка не иначе как сверху вниз, даже она теперь посмотрит на него восхищенными синими глазами, и кто знает, может быть, в этом взгляде он прочтет не только уважение к коллеге по работе, но и кое-что еще…
Бросившись на Петровку, Ильяшин предстал перед озабоченным шефом трясущийся от возбуждения, как молодой пес, который внезапно учуял лисью нору и готов целый день звонко лаять, оглашая морозный осенний воздух невообразимыми переливами звуков.
— Молодец, — отозвался Костырев. — Что ж, твоя работа, тебе и карты в руки. Езжай в Тулу, обыщи весь город, но Жмурова достань.
— Разработка версии о причастности Жмурова к преступлению начала приносить плоды, — произнес Ильяшин. — Наверное, нет смысла разрабатывать другие версии.
— Плоды хорошие. — Хмурый Костырев между делом разбирал на столе бесконечные бумаги. — Но и с ними много туману и никакой ясности… Сдается мне, что Жмуров, если только нам его удастся отыскать, поможет прояснить ситуацию. Если только удастся… Ну, с Богом! Я позвоню полковнику Звягинцеву, чтобы он помог тебе на месте с людьми.
Пожав протянутую руку, Ильяшин повернулся кругом и вышел. Его ждал поезд в Тулу.
Глава 28
НОЧНАЯ ВСТРЕЧА
Лиля Анцупова, в форменном кителе и синей юбке, удачно заканчивающейся как раз над ее круглыми коленками, нетерпеливо расхаживала по кабинету Костырева. Шеф задерживался. Лиля знала, что произошло покушение на Барыбина и обстоятельства требуют личного присутствия на месте происшествия, но ей не терпелось разобраться с Кабаковым, ведь у них есть такой замечательный компромат на него — она нашла на рабочем столе Кабакова пустую упаковку пантропанола!
Баночка от лекарства лежала на самом виду, и Лиля даже не поверила своим глазам, когда увидела ее. В уме сразу всплыли слова Величко: «Он отравил бы ее… И попытался бы инсценировать несчастный случай…» Но она тут же засомневалась. Похоже, что упаковку специально подложили. Наверное, все в театре уже знают, что Шиловская пыталась отравиться пантропанолом. Но не все знают, что попытка ее была бы не слишком удачна, если бы не… Если бы не тот, кто помог ей отправиться в мир иной.
Лиля задумалась. Что-то многовато у нее сведений, полученных со слов Величко. Не подбросила, ли сама Величко пустую упаковку, чтобы милиция переключилась на Кабакова? Ведь баночка появилась именно тогда, когда Лиля стала появляться в театре. Зачем ей, Величко, это нужно? Скорее всего, таким образом она отводит подозрения. Но от кого? От себя? От своего милого Панскова? Дешевый прием!
Стоп! Ведь пантропанол — сердечное средство, а Кабаков сердечник. Может быть, дело в этом? Надо выяснить, пользуется ли он им. Если пользуется, то… Нет, надо наконец разобраться с Кабаковым! Слишком многое замыкается на нем.
«Разобраться» — это означало допросить Кабакова и вынудить его к объяснению. А факты на него будут!
…Лиля прочитала отчет Кости Ильяшина — небольшой листок, на котором излагались результаты опроса цветочницы. Этот отчет «зацепил» ее. Цветочница вспомнила, что двадцать шестого июня, около одиннадцати тридцати утра (точнее время она не могла назвать), она продала роскошный букет белых голландских роз пожилому представительному господину, чье лицо показалось ей знакомым.
Несмотря на давность события, цветочница отлично запомнила тот день благодаря каким-то личным обстоятельствам и поэтому восстановила его в памяти с точностью, порадовавшей всю оперативно-розыскную бригаду. Она вспомнила, что роз было семь, что господин был очень взволнован, и когда она спросила его в приступе любопытства: «Невесте будете дарить?» — господин буркнул что-то невразумительное, расплатился с ней и сразу спустился в подземный переход под Воздвиженкой. Куда он направился дальше, она, естественно, не знала. Цветочница потом целый день мучилась вопросом: где она видела этого господина, в облике которого было что-то смутно знакомое.
