— Батянь, кончай лабуду гнать, — солидно попросил старшенький мальчик. — Ты же обещал сегодня Светку и Мишку в зоопарк повести…
— Какую Светку, какого Мишку! — начал было Парнов, но милиционеру уже, видно, надоели затянувшиеся семейные распри.
— Та-ак, — грозно произнес он, постукивая резиновой дубинкой об сапог. — Пойдем в вытрезвитель или все-таки домой?
— Домой, — покорно согласился Парнов, не соображая, что делает. Его как будто загипнотизировала резиновая дубинка.
Новое семейство, вцепившись в найденного папашу со всех сторон, быстро повлекло его по направлению к полуразвалившейся хрущобе, приветливо махавшей блудному отцу развешенным на балконе бельем.
— Опять у Зинки был, — с ненавистью шипела его новая жена Кристина. — Опять целую ночь с этой шалавой миловался, хоть бы детей постыдился, вон вся грудь в засосах…
— Это синяки, — автоматически оправдывался Парнов.
— Синяки… А костюм твой где? Четыреста рублей костюм стоил, а ты его пропил?
(Летний костюм от Армани, оставленный Парновым в месте предыдущей ночевки, стоил вообще-то две тысячи долларов, но препираться не имело смысла.)
— Папа, ты починишь мне машинку? — просюсюкал малыш. — Ты обещал!
— Починю, — буркнул Парнов и, воспользовавшись заминкой у входа в подъезд, сделал шаг в сторону, чтобы бежать.
— Караул! — мгновенно отреагировала его жена на движение мужа. — Режут!
Милиционер, все еще дефилировавший неподалеку около пивного ларька, насторожился и повернул голову в их сторону. Парнов понял, что сопротивление бесполезно, он в силках, он обложен со всех сторон. Его ввели в трехкомнатную гнилую хрущобу, где загулявшего папашу с нетерпением ожидали двое стариков с трясущимися головами, до странности похожие на Кристину (наверное, ее родители), и девочка лет восьми, белобрысая и болезненная на вид. Очевидно, это была Светка.
Так Парнова засосало семейное болото. Перемежая требования, укоры и упреки безупречным трехэтажным матом, Кристина накормила его отвратительным жирным обедом, особенно мерзким в этот жаркий день. При этом старик и старуха буравили своего нового родственника подозрительным взглядом, как бы ожидая, что в любой момент он начнет дебоширить, а дети прыгали вокруг него, дрались и хором ныли: «Папа, папа, когда мы пойдем в зоопарк?»
После еды, собравшись с силами для бунта, Парнов твердо произнес:
— Все, хватит ломать комедию. Спасибо за еду. Я пошел домой.
Реакция на его, в общем, безобидные слова была слишком бурная.
— Гляди-ка! — завопила Кристина. — У него у Зинки-шалавы дом теперь! А жена с детями пусть с голодухи подыхают…
— Да какая ты мне жена! — возмутился Парнов. — Я тебя в первый раз вижу! И детей твоих!
— Все, упился до чертиков, — резюмировала Кристина, устало плюхаясь на табуретку. — Родную жену и родных детей не узнает. Белая горячка. Не хватало, чтобы он нас тут всех перерезал!
— Все, достаточно. — Парнов шагнул к выходу из квартиры, но в ту же секунду на нем повисли дети:
— Папа, папа, а зоопарк?.. А машинка?
Супруга в это время крутила диск телефона.
— Скорая психиатрическая помощь? — негромко спросила она. — Острый приступ белой горячки. На жену кидается, детей не узнает… Да, приезжайте… Адрес…
Парнов отступил. Его сопротивление было сломлено.
Пришлось идти в зоопарк. На укрощенного супруга напялили выходной костюм (вещи были ему как раз, но как-то очень противно заношены и мерзко пахли мышами), Кристина подкрасила морковным цветом губы, напялила цветастое платье, шумнула на стариков и детей, чтобы не копались, и, чинно шествуя под руку, семейство отправилось культурно отдыхать.
В зоопарке сбежать от бдительной стаи родственников не было никакой возможности. Парнов как последний дурак вышагивал под ручку с перезрелой женой, покорно подсаживал Мишку под попку, чтобы тот потрогал жирафа, покупал мороженое малолетней Светке, фотографировался на фоне тихого ослика и вовсю предавался семейным наслаждениям. Завидев невдалеке ларек с сахарной ватой, он было ринулся в сторону, бросив: «Сейчас детям ваты куплю» — но тут же был остановлен за полу пиджака бдительной супругой.
— Сиди уж, — иронично пропела она. — Знаю я твою вату… Опять налижешься и сгинешь дня на два. Вон, пусть Светка сбегает…
Опасаясь новых криков «караул» и вмешательства властей, особенно неприятного в таком людном месте, Парнов не стал настаивать и затаился. Он ждал ночи.
Семейный вечер возле телевизора удался на славу. После пятка сериалов и тупейшего боевика с участием очередного заокеанского костолома дети и престарелые родители удалились спать, и Парнов остался наедине со своей женой.
Лежа в кровати, Кристина доверчиво положила свою обесцвеченную пергидролем голову на его плечо и замерла в ожидании действий супруга. Тот в свою очередь напряженно ждал, когда заснет жена.
Кристина положила тяжелую ногу на его живот. Супруг не реагировал.
— Леш, — решила она с другой стороны подойти к мужу. — А помнишь, как у нас в первый раз было-то. — Она тихо прыснула в кулак. — Помнишь, как я боялась-то, думала, больно будет, а? Ты еще тогда штаны порвал об корягу…
— Не помню, — сухо отозвался Парнов, глядя в темноту остановившимся взглядом.
Кристина вздохнула и затихла, прижавшись щекой к его плечу. Ее рука бесцельно бродила где-то под одеялом.
— Ну Леш, ну давай, а? — примирительно произнесла она. — Сегодня ж суббота… Фильм такой посмотрели…
Парнов лежал не двигаясь, плоть его, еще помнившая прикосновения зеленоглазой и отвратительное тело парня в тренировочных штанах, принципиально молчала.
Внезапно частые горячие капли заскользили по коже плеча. Кристина громко всхлипнула в темноте.
— Ты чего, а? — испугался Парнов.
Кристина, вздрагивая в темноте обнаженными плечами, горько плакала.
— Ты чего, слушай, ты чего? — успокаивающе гладил ее по плечу супруг. — Ну чего ты?
— А ничего! — с обидой выкрикнула жена. — Что, с Зинкой-то твоей, шалавой крашеной, небось лучше, слаще, да? — Она разгневанно отвернула лицо.
— Да ты чего? — обескураженно отозвался Парнов. — Да какая Зинка? Да нет у меня ничего с ней!
— Нет! — Жена со злобой повернула к нему свое блестящее от слез лицо. — А с Ленкой из тридцатой квартиры у тебя тоже ничего не было?
— Не было, — автоматически подтвердил Парнов.
— Алкоголик! — опять завела свою шарманку Кристина. — Гад, сволочь, бабник!.. Да за мной мастер нашего цеха, Савельич, знаешь как на Восьмое марта ухлестывал! А ты!.. А муж Киринеевой знаешь как на меня смотрел, когда я к ним за солью заходила!.. Да у тебя просто уже от водки не стоит! — Она отвернулась к стенке, какое-то время еще пошмыгала носом и через десять минут уже мирно спала, свернувшись калачиком.
