— В лицо.
— Знаю! Жена у него такая… — Охранник изобразил ладонями в воздухе что-то вроде цифры восемь. — И собака, дрянь эдакая, весь лифт изгадила… Только его самого уже недели две нет. В отъезде.
Молодой человек удовлетворенно кивнул. И вновь полез в нагрудный карман. Из него появилась зеленоватая купюра подходящего достоинства.
— Как он появится, сразу же дашь знать вот по этому телефону. Скажешь «47 ФВ прибыл» и повесишь трубку.
— Будет сделано, товарищ капитан. — Рука охранника помимо воли дернулась к невидимой фуражке. Пятидесятидолларовая купюра исчезла в твердой ладони. — Еще будут приказания?
— Вот еще что. — Молодой человек в темных очках кивнул. — Шепнешь ему только два слова. Так, как бы между прочим… Ну, знаешь, вроде как пароль: «Нескучный сад». Запомнил? Парк есть такой.
— Бывал. — Охранник серьезно закивал.
— Только не ори во всю глотку… Тихо, и чтобы ни одна собака не слышала. Никто! Даже тараканы в ящике твоего стола. — Молодой человек в очках с брезгливой улыбкой кивнул на черную точку, бодро перемещавшуюся по диагонали столешницы.
— Так точно! — ответил консьерж.
Молодой человек прощально поднял руку и ушел. Консьерж как ни в чем не бывало продолжал чистить оружие.
Парнов долго плутал по глухому, заросшему лещиной лесу, пока выстрелы не затихли вдалеке и вокруг воцарилась звенящая лесная тишина, полная неясных шорохов и шелеста опадающей листвы. Наконец совершенно обессиленный он рухнул на пенек. Пот лил с него градом, руки и ноги противно дрожали.
Он нашел лужицу с дождевой водой и напился, запаленно дыша. Вокруг было тихо и свежо. Деревья спокойно шумели желтоватой листвой в вышине, порывы ветра срывали паутину с кустов. На секунду проглянуло солнце, облило лес золотым светом и вновь скрылось за плотной пеленой облаков.
Пережитое волнение и два часа бега сказались на его способности рассуждать не лучшим образом, и теперь в голове бродили только обрывки бессвязных мыслей: «Я же говорил… Они не могут… Это все фарс… Комедия… Хорошо, что я сбежал… Могли убить шальной пулей…»
Наконец Парнов постепенно остыл после гонки по пересеченной местности. Голова слегка прояснилась, он вновь обрел способность рассуждать. Что произошло? Откуда взялась милиция? Неужели его действительно хотели убить? Вердикт, вынесенный недавним смертником, был таков: все, что с ним произошло, — это всего-навсего неудавшийся сценарий фирмы. Эти типы решили потрепать ему нервишки, заставив копать собственную могилу. Думали, это произведет на него неизгладимое впечатление. Теперь ясно, почему бандиты так долго препирались, — ждали, когда появятся милицейские машины!
«Представляю, что бы произошло, если бы я не дал деру, — хихикнул про себя Парнов, — меня бы «спасла» наша доблестная милиция. А я-то сбежал! Я сорвал им сценарий! — радостно захлебнулся он истерическим смехом. — Ну теперь они у меня попляшут! Они мне ответят за это! Я потребую с них компенсацию за свои мучения, — он посмотрел на свои жалкие лохмотья, которые еще недавно были прекрасным произведением прет-а-порте, — за все, за все, за все! Ну и прокололись они со мной! Ну и лоханулись! Теперь, наверное, будут меня искать по всему лесу — как же, клиент от них удрал. Пусть побегают, голубчики! Я не собираюсь им потакать. Пусть поищут, поволнуются!»
Он сам выберется из леса. Вернется домой, отмоется, переоденется, отдохнет от всех передряг, а затем вызовет адвоката и потребует с них компенсацию. «За все, за все, за все! — продолжал хохотать Парнов, сидя на пеньке, совершенно один посреди леса. — Я обдеру их как липку! Они безобразно со мной обращались. Слишком грубо!»
Он решительно встал и огляделся. Вокруг были абсолютно одинаковые стволы деревьев, ни просвета в желтоватой листве. Парнов пошел наугад. «Куда-нибудь да выйду, — решил он. — В Подмосковье заблудиться невозможно».
Только к вечеру он набрел на поляну с ровным прямоугольником свежевскопанной земли. Вне сомнения, это была та самая поляна, на которой недавно разыгралось страшное действо.
Парнов огляделся. Казалось, вокруг ничего не напоминало об утренней стрельбе, но, если внимательно присмотреться, можно было заметить следы от пуль на стволах — свежие незажившие раны. Трава на поляне была вытоптана, окурки вмяты в грунт. Около раскидистых кустов лещины Парнов неожиданно заметил куски бинта и окровавленную вату — эти находки немного противоречили его представлениям о разыгранном спектакле.
«Переиграли, актеришки», — иронически резюмировал он и быстро зашагал прочь, утопая ботинками в раскисшей лесной дороге. Через полчаса он вышел на шоссе. Парнов надеялся еще до темноты добраться до города. Ему казалось, что до конца многодневных мучений оставались считанные часы…
Сияющие огнями многоэтажки появились из-за черной громады леса неожиданно, когда уже совершенно стемнело и стал настойчиво накрапывать противный мелкий дождь. «Ура!» — про себя просалютовал путник своей удаче и быстрее зашагал к домам. Там было все: свет, тепло, там были люди, работало метро и ходили автобусы.
По улице брела веселая компания подростков. Дрожа от нетерпения, Парнов вежливо обратился к ним:
— Ребята, как пройти к метро?
Вместо ответа, подростки в голос заржали, как табун диких лошадей Пржевальского.
— К метро как пройти? — в нетерпении повторил свой вопрос Парнов.
Ответом ему было покручивание пальцем у виска и обидное замечание:
— Иди, дядя, проспись!
И веселая компания свалила в сторону гаражей.
Парнов остался один. Червячок сомнения, который завелся в нем еще во время ходьбы по шоссе, превратился в неприятную уверенность: во-первых, редкие машины, которые со свистом разрезали воздух, имели не московские номера, во-вторых, подходя к городу, он не обнаружил кольцевой автодороги, опоясывающей столицу широким сверкающим кольцом, которое невозможно не заметить.
— Скажите, это какой город? — обратился он к хмурому мужчине, гулявшему с собакой.
— Париж, — мрачно отозвался тот и презрительно отвернулся.
Официальное здание, сверкающее стеклом и бетоном, привлекло внимание бродяги. Он подошел и задрал голову, напрягая глаза, чтобы различить блеклые буквы на вывеске.
— Хабаровский краевой совет, — прочитал он ошеломленно.
Ноги подкосились, Парнов чуть не рухнул на ступеньки. Это Хабаровск! О ужас, он находится на Дальнем Востоке без денег, без документов, без еды. Он уже сутки не имел маковой росинки во рту. Он замерз и устал. Как он устал!
И зачем, зачем он не дал себя спасти тогда, на поляне! И правда, зачем?..
К концу двухчасового разговора с Раисой Александровной Лиза Дубровинская совершенно перестала что-либо понимать. Она смотрела на свой триптих, занимавший целиком всю стену, разглядывала яркие пятна ядовитых цветов и мучительно думала, зачем она нарисовала такую дребедень. Странно, раньше ей эта картина казалась гениальной, а теперь глаза слипаются, глядя на этот цветной бред сумасшедшего. Странно, однако, и то, что предлагает милейшая Раиса Александровна. Очень странно…
