— Это наши стреляли? — недоуменно спросила Марушкина.
— Наши, конечно, — уверенно сказал Слава. — У них же самозарядное ружье, оно…
Новый выстрел прокатился по лесу. А за ним и второй, и третий.
У Марушкиной испуганно задрожали губы.
— А что, если это он?
Слава Воронцов пожал плечами:
— Но их же двое, они справятся с ним!
— Но ведь он бандит! — истерически взвизгнула Лидия. — Он может сделать все, что угодно! Застрелит сначала их, а потом ночью придет к нам и вырежет всех подчистую в палатке.
— Нет, он только изнасилует нас и выколет нам глаза, — насмешливо проговорила Лиза. Судя по ее виду, она нисколько не боялась.
— Мы защитим вас, — галантно заверил Батырин и убедительно похлопал себя по оттопыренному карману, где лежал пистолет.
— А вы стрелять-то умеете? — с сомнением спросила Лидия.
— Конечно, ведь я не раз бывал с проверками в дивизиях.
Еще два выстрела ухнули один за другим.
— Это они его добивают, — авторитетно сказала Лиза, вслушиваясь в завывания ветра. — Ну, я им этого не прощу!
— Чего? — не понял Слава.
— Как — чего? Если они его уберут без меня — я им этого никогда не прощу! Я не для того ехала чуть ли не две тысячи километров, чтобы прозябать в палатке! Хотя бы один выстрел должен быть мой!
Они еще постояли, напрасно вслушиваясь в гудение леса.
— Вот что, девочки, — веско заявил Батырин, — паниковать нечего. Если ребята к ночи не вернутся, мы свяжемся с базой по спутниковому телефону и вызовем подкрепление. А пока не волнуйтесь, я верю Игорю Стеценко! Да и Губкин тоже парень не промах…
— Я тоже верю, — пересохшими губами прошептала Марушкина.
— Разумное решение, — одобрил Слава.
— Хотя бы один выстрел! — простонала Лиза.
И они снова забрались в теплую палатку доигрывать партию.
Глава 28
Часа через три изнурительной ходьбы по бурелому, мшистым валунам, скользким от растаявшего снега, борясь с жаждой и желанием отдохнуть, Стеценко и Губкин приблизились к противоположной оконечности острова.
— Мы должны как можно реже останавливаться, — говорил Стеценко в минуты коротких передышек, сверяясь с компасом. — Световой день тут очень короткий, а нам нужно выследить его и успеть вернуться. Ночью идти гораздо тяжелее.
— А может, надо было идти по берегу? — спросил Губкин, отрываясь от фляжки с водой.
— По берегу дольше.
— Но ведь там и таких завалов нет. — Андрей кивнул на огромные, в два обхвата, стволы столетних елей, лежащих вповалку, как гигантские спички.
— На берегу следы останутся. — Стеценко спрятал в карман компас и удовлетворенно хмыкнул: — Идем-то верным курсом.
Вскоре они вышли к каменистому руслу высохшей речушки.
— Может, прямо по ней двинем? — с надеждой спросил Губкин.
— Нет, — покачал головой Стеценко. — Открытое место, мы здесь как на ладони. Охнуть не успеем, как ему на глаза попадемся. Он не должен знать, что на острове кто-то есть.
Последние полчаса они с особой осторожностью пробирались по лесу, стараясь не трещать ветками. Вскоре сквозь поредевший ельник засветилась кромка берега. Между медными стволами что-то слабо блеснуло.
— Костер, — шепнул одними губами Стеценко. — Костер на берегу…
Он высвободил из футляра бинокль, навел резкость и, застыв, стал напряженно всматриваться в даль.
— Ну? — нетерпеливо прошептал Губкин. — Он там?
— Неясно, — произнес Стеценко, передавая ему бинокль. — Нужно организовать удобный пункт наблюдения.
Вскоре подходящее место было найдено. Груда валунов, которая спереди давала приличный обзор берега, а сзади прикрывала тыл огромными полусгнившими стволами.
— С тыла не подберется, — довольно заметил Стеценко, устраиваясь среди мокрых валунов.
Они затихли, прижавшись к холодным камням.
Костер на берегу продолжал ярко пылать. Наблюдатели лежали молча, почти не шевелясь, передавая по очереди бинокль, когда уставали глаза. Вскоре тело у Губкина затекло, и он начал ерзать между камнями, разгоняя застывшую кровь.
— Тихо ты, — цыкнул на него Стеценко. — Идет!
Действительно, среди деревьев показалась огромная темная фигура в ватнике и высоких сапогах. Послышался шум и треск — человек тащил свежее, недавно поваленное дерево с жухлой листвой. На берегу он принялся лениво помахивать топором, отрубая сучья.
— У него топор, — шепнул Стеценко, еле двигая губами.
— Дай посмотреть. — Губкин нетерпеливо тянул руку к биноклю.
Пока он наблюдал за лесорубом, Стеценко сунул руку за пазуху и вытащил смятый газетный листок. С желтоватой бумаги на него смотрело немного испуганное лицо немолодого мужчины.
— Похож, — шепнул Стеценко и протянул Губкину газетную вырезку.
Тот еле оторвался от бинокля. Его нижняя губа напряженно подрагивала от возбуждения.
— Он самый, — кивнул он.
Нарубив сучья, человек потащил их на берег. Губкин перекатился на спину и чуть громче, чем следовало, заговорил:
— Я сразу его узнал, бандитская морда… Лицо такое… Характерное… Вот ублюдок! Вырвиглазик чертов…
— Тише ты, — оборвал его Стеценко. — Услышит!
— Может быть, давай его сейчас, Игорь, а? Уберем, пока он рядом? — зашептал Губкин. — Давай! — Он потянулся к карабину.
— Тихо! — зашипел Стеценко. — Нельзя!
— Почему?
— Потому что он может быть не один. Потому что мы на этом острове находимся не одни. И еще есть много «потому что».
Человек в телогрейке вернулся с берега и стал вновь тюкать топором. Его лицо покраснело от напряжения, лоб блестел от пота. Стеценко внимательно рассматривал его. Отметил про себя застаревшие кровоподтеки на скулах, подсохшие ссадины, пробивающуюся седину в волосах, сбитые в кровь руки, сосредоточенное хмурое выражение лица.
Костер на берегу запылал еще ярче, накормленный новой порцией топлива.
За час наблюдения ничего более интересного не произошло. Разведчики совсем закоченели, лежа на холодных валунах под мелко сеющимся дождем. Объект наблюдения тем временем грелся у огня на берегу.
— Пора возвращаться, — шепнул Игорь. — Часа через два начнет темнеть.
Они стали выбираться из засады, стараясь не шуметь.
Едва только разведчики углубились в чащу и зашагали смелее под прикрытием деревьев, как вдруг тишину леса разорвал одиночный выстрел.
