Уютные диванчики между лаврами и цветущими олеандрами давали возможность отдохнуть и послушать певчих птиц, летавших на свободе.
К другому концу зала примыкала библиотека, которая находилась под двумя кабинетами Готлиба, помещавшимися во втором и первом этажах. Все эти три комнаты соединялись лифтом с установленным на нем креслом. В библиотеку, состоявшую исключительно из роскошных изданий в дорогих, тисненных золотом переплетах, Готлиб любил «взлетать» на своем подъемном кресле после работы, чтобы выкурить здесь сигару. Но книг он не читал. Изредка вынимал он какую-нибудь из них, раскрывал и разглядывал рисунки.
— Маки-домовой, Tarsus spectrum… Бывают же такие несуразные животные! Прямо в очках! Фу, гадость, еще во сне приснится! — и он захлопывал книгу и сладко потягивался после трудового дня.
Две крайние комнаты пустовали. Одна из них находилась над спальней покойного Готлиба, другая — над комнатой Штирнера.
В эту последнюю комнату Штирнер ввел Эльзу, когда осмотр дома был окончен.
— Вот и все ваши владения. Я думаю, что вам здесь будет хорошо. Здесь много света и воздуха, как, впрочем, и во всем доме, недаром у вашего завещателя был такой прекрасный, свежий вид и румяные щеки.
При упоминании о завещателе Эльза вздрогнула, и легкая тень пробежала по ее лицу.
Штирнер нахмурился.
— Эльза, — серьезно сказал он, — неужели все это вас не радует? Ведь вы сейчас одна из богатейших женщин в мире. Вы можете исполнить всякий ваш каприз. Если вам не нравится этот дом, вы можете остановиться в любом из двадцати шести домов, принадлежащих вам теперь в городе, вы можете жить на ваших виллах в Ницце, в Ментоне, в Оспидалетти, на Майорке, в Алжире, я уж не помню где… — О чем-то подумав, он продолжал: — Но вам здесь должно понравиться.
— Да, мне здесь должно понравиться, — как эхо прозвучал ответ Эльзы.
— В соседней комнате будет помещаться ваша прислуга. В этой комнате, как и везде, электрических звонков больше, чем в мебели обойных гвоздиков, а телефонов еще больше, чем звонков… Не сходя с кресла, вы можете потребовать все что угодно. Чашка кофе сама подъедет к вам на транспортере… До скорого свидания!
Когда он ушел, Эльза устало опустилась в кресло и, склонив голову, закрыла лицо руками. Где-то далеко пробили часы, и звон их гулко разнесся по пустому залу.
Эльза долго сидела неподвижно. Она думала о своей жизни, так странно сложившейся. Дочь бедных родителей, круглая сирота, она рано узнала нужду. Еще девочкой она была необычайно красива. Эта красота принесла ей в жизни много радостей и много горя. Одна состоятельная старушка, фрау Беккер, одинокая вдова, увидя в приюте красивого ребенка, взяла девочку к себе. В то время Эльзе было двенадцать лет. До семнадцати она прожила у фрау Беккер. Эти пять лет были лучшими в ее жизни. Старушка любила ее, даже баловала, дала хорошее образование, и Эльза привязалась к ней, как к матери. Но старушка неожиданно умерла, не оставив завещания. Родственники бросили Эльзе подачку в такой оскорбительной форме, что она отказалась от их помощи и взялась за работу. Прошло два тяжелых года, в продолжение которых ей пришлось узнать свет с неприглядной стороны. При ее красоте ей не трудно было получить место в магазине, и она находила эти места, но быстро бросала их из-за слишком открытых признаний ее красоты со стороны хозяев. Она решила перейти на другую работу. Вечерами изучала она стенографию, и когда изучила, ей посчастливилось поступить к Готлибу. Здесь же она познакомилась с Зауером и полюбила его за одно то, что он с уважением относился к ней и был всегда корректен и выдержан.
Получение наследства выбило ее из колеи.
Она никак не могла понять, как и почему она приняла наследство, после того как решила отказаться от него.
— Почему? Почему? — спрашивала она себя.
Вдруг лицо ее стало спокойным. Глаза полузакрылись. Так она просидела несколько минут. Наконец она вздохнула полной грудью, как человек, вышедший из душного помещения на свежий воздух. С удивлением она чувствовала, что от ее смутной тревоги и тоски не осталось следа. Она встала, сладко потянулась, как бы разминая затекшие члены, и с любопытством осмотрела комнату.
— Право, здесь очень занятно. Какой интересный рисунок на ковре! А сколько света! Как легко дышится!
Она глубоко вздохнула и с новым чувством какого-то обостренного любопытства стала осматривать свое новое помещение: библиотеку, картинную галерею и чудесный зимний сад.
— И это все мое!..
В первый раз она подумала: «А ведь Штирнер прав! Какая я счастливая!..»
Глава 9. ПЯТЬДЕСЯТ ПРОЦЕНТОВ ПРИБАВКИ
Штирнер, оставив Эльзу, быстро спустился во второй этаж. В комнате личного секретариата он застал Зауера, Эмму Фит и старушку экономку фрау Шмитгоф.
Зауер смотрел на него недружелюбно, Фит и Шмитгоф — с тревогой. После того как Эльза Глюк стала полноправной хозяйкой, все они не знали, как сложатся их дальнейшие отношения.
— Здравствуйте, господа! — оживленно сказал Штирнер. — Я от новой хозяйки! Не беспокойтесь ни о чем: вы все останетесь, я уже говорил с Эльзой… фрейлейн Глюк… Работы у нас теперь будет много… Наша прекрасная хозяйка не знакома с банковским делом, и на нас — главным образом на меня и вас, Зауер, — выпадает тяжесть управления делами банка Эльзы Глюк.
— Прошу за меня не решать и не определять моих обязанностей, — желчно сказал Зауер.
— Да… Но как же иначе? Ну, мы еще поговорим. Меня ждет одно неотложное дело.
Штирнер быстро прошел в кабинет, что-то написал на письменном столе Готлиба, спрятал написанное в ящик стола, запер на ключ и прошел в свою комнату. Скоро он вышел обратно и вновь уселся за письменный стол Готлиба.
В кабинет вошла Эльза, а вслед за ней явились Зауер, Фит и Шмитгоф.
Эмма и экономка благодарили Эльзу за то, что она оставляет их у себя.
— А! Фрейлейн Глюк, очень рад, что вы пожаловали ко мне! — сказал Штирнер. — Как вы чувствуете себя?
— Благодарю вас, хорошо.
— Вам понравился дом?
— Очень! — ответила она оживленно. — Весь верхний этаж залит солнцем. Кажется, будто плаваешь в солнечном океане. А этот зимний сад — очаровательный уголок. Право, нет нужды ездить в Ниццу, имея недалеко это зеленое убежище!
— Отлично! Значит, все в порядке? — весело улыбнулся Штирнер.
На Зауера неожиданное оживление и жизнерадостность Эльзы произвели обратное впечатление. Он насторожился, подозрительно посмотрел на нее и стал кусать губы.
— А теперь будьте любезны снять с ваших плеч деловую обузу, — сказал Штирнер. — Согласно вашему желанию, я заготовил полную доверенность на мое имя… Будьте добры подписать ее.
