Тем не менее, остаток ночи я так и провела, сидя в кресле.
5
Солнечный свет, вероятно, вывел бы меня из мрачного состояния духа, в котором я проснулась, но утром не было видно ни лучика. Все небо затянули серые тучи. Франческа сообщила, что вечером ожидается дождь.
Она выглядела несколько взволнованной, просто чуть-чуть не такой, как обычно. Всегда любезная и внимательная хозяйка, графиня не могла не обратить внимания на мои воспаленные и опухшие глаза, хотя мне казалось, что следы моих ночных бдений не заметны постороннему глазу.
Я призналась, что и вправду плохо спала сегодняшней ночью. Мне не хотелось обсуждать причину, но ее взгляд был полон искреннего участия, и мне ничего не оставалось, как попытаться объяснить свое состояние. Всю правду я, конечно, не могла ей сказать, только какую-то часть.
— Мне опять приснился плохой сон. Вернее, это был просто ночной кошмар. О Барте.
Морщины на ее высоком лбу стали гораздо заметнее.
— Разве сны о тех, кого вы любите, могут быть кошмарными?
— Сны могут быть любыми.
— Возможно, вам станет легче, если вы расскажете мне о вашей жизни. Я ведь даже не расспрашивала вас о подробностях трагедии...
— На самом деле это вряд ли поможет мне. Я уже не раз... — Отодвинув свое кресло от стола, я поднялась и подошла к окну. — Я понимаю, вам хочется узнать о том, как мы с ним жили, и о его гибели. Барт ведь был вам дорог, насколько я представляю.
— Да.
Я стояла не оборачиваясь.
— Когда мы с Бартом поженились, он сразу же переехал ко мне. — На самом деле он перебрался ко мне гораздо раньше, но какое это могло иметь значение? — У меня был небольшой домик, точнее, флигель для гостей в одной усадьбе. Две небольших комнатки и кухня с ванной, но я была несказанно счастлива, когда мне удалось приобрести его, — у нас ведь не так просто купить дом: в стране слишком много людей. До нашего холма даже ходил рейсовый автобус. Когда была плохая погода для пеших прогулок, я всегда могла добраться на нем до города. К моему домику вела частная дорога — узкая и неровная. После обильных снегопадов она становилась просто опасной. Барт... Барту очень нравилось водить машину. Он, казалось, бросал вызов трудностям, и скользкая дорога давала ему шанс испытать себя.
— Он всегда превосходно водил машину, — услышала я спокойный голос за своей спиной.
— Да, я знаю. Барт рассказывал мне, что ему приходилось участвовать в автогонках. Первое время он брал меня с собой в эти ужасные поездки по нашей обледеневшей дороге в самые страшные снегопады. Я всегда боялась до смерти, а он только смеялся и подшучивал надо мной.
— Значит, все случилось именно в тот день, когда дорога была занесена снегом?
— За день до аварии выпало около шести дюймов снега. Это было просто море снега, ночью резко похолодало, и он смерзся до состояния льда. Барт... его не было дома. Он должен был вернуться на следующее утро, не насовсем, нет, а просто забрать кое-какие вещи. Я прогуливалась, поджидая его, поэтому видела все своими глазами...
Даже сейчас, когда эта картина вставала перед моим мысленным взором, мне казалось, что я смотрю фильм ужасов — настолько это было нереально. Солнце, ослепительно сверкающее на снегу, и темный силуэт дерева у самого подножия холма... Машина темно-красного цвета, четко вырисовывающаяся на фоне белоснежного полотна дороги, стремительно приближается, время от времени скрываясь за сугробами, становясь все больше, постепенно вырастая по мере приближения ко мне. Дорога вся переливается под лучами солнца, на ней больше нет ни одной машины... Вот уже красная игрушка в последний раз мелькает передо мной, она несется на бешеной скорости где-то внизу по главной дороге...
Я резко повернулась.
— Мы поссорились. Я злилась, потому что Барт не приехал домой прошлым вечером. Он утверждал, что пытался дозвониться до меня, но линия оборвалась из-за обильного снегопада. Тем не менее я не сдержалась. Я наговорила ему такого... А он не из тех мужчин, кто спокойно воспринимает критику. На прощание я бросила ему что-то уж совсем жестокое и несправедливое. Он всегда очень быстро ездил, если был расстроен или рассержен. В тот день Барт мчался просто с космической скоростью. После его отъезда я представляла себе ужасные вещи: его останавливает полицейский за превышение скорости или еще что-нибудь в том же духе. Если бы он не был до такой степени разъярен, если бы мы с ним не поссорились...
Я и не ждала от нее отпущения грехов, я просто рассказывала. Когда Франческа заговорила, в ее голосе не было ни симпатии, ни упрека.
— Я много думала о том, что случилось. Я не имею права обвинять вас, но ваше чувство вины мне совершенно понятно. В нем, правда, нет никакой необходимости, и оно уже ничего не изменит. Я полагаю, ваши врачи говорили вам то же самое.
— Вам и об этом известно.
— Естественно. Вы стыдитесь того, что с вами произошло? — Она указала мне на кресло. — Садитесь и допивайте свой кофе.
Сейчас мне была просто необходима хорошая порция кофеина: я была вся разбита после валиума.
Она не стала задавать мне вопросы, а просто начала рассказывать о Барте. Франческа ни словом не обмолвилась о его детстве. По мере того, как она продолжала свое повествование, у меня постепенно, как мозаика из фрагментов, складывалась картина жизни на вилле Морандини. Барт был на несколько лет моложе своего кузена Гвидо, но он всегда выходил победителем в их играх и спорах. Его слово было законом, его смех был более заразительным и громким, он бегал и плавал быстрее, лучше играл в теннис. Я уже представляла себе Гвидо как одинокую старую деву. Когда я поинтересовалась, не сохранилось ли у нее каких-нибудь фотографий, графиня достала альбом и показала мне его снимок. На этой карточке рядом с Гвидо был и Барт.
Братья стояли бок о бок, но не касались друг друга. Барту на вид было лет двенадцать, но он был почти такого же роста, как Гвидо. Кузен не выдерживал никакого сравнения с Бартом. Гвидо был обделен фамильной привлекательностью. Его грустное лицо напоминало лошадиную морду. Он стоял серьезно, не улыбаясь, руки его были прижаты к бокам. Барт запрокинул голову и весело смеялся над чем-то.
Мое мнение о Гвидо нисколько не изменилось после просмотра фотографий. Он, видимо, и в самом деле был скучен и инертен, как это запечатлелось на старом снимке. Пит совершенно не был похож на него. Кроме необычных серебристых глаз, Пит не унаследовал от Морандини никаких других фамильных черт. Может быть, в этом крылась причина невольной холодности Франчески.
Графиня на этот раз не пригласила меня сопровождать их к психиатру. Она заговорила о другом. Альберто было дано распоряжение отвозить меня во Флоренцию по первому требованию: не надумала ли я еще вернуть взятую напрокат машину или я предпочитаю, чтобы за меня это сделал Альберто?
