Когда я наконец взяла себя в руки, кофе было невозможно пить: он стал не только холодным, но и соленым от слез. Я пыталась убедить себя, что положение дел ничуть не изменилось. Пит чувствовал себя не хуже, чем до моего появления, возможно, ему даже лучше. Повторение приступа было вполне предсказуемо. Лишь проявлением восторженного эгоизма было мое самоуверенное предположение, что именно благодаря моей заботе как своего рода терапии его нервная система начинает приходить в норму. Приходится с горечью признать, что подобные вещи происходят только в сказках и романах, но в реальной жизни — никогда. Мне непременно следует поговорить с Себастьяно, серьезно поговорить, а не обмениваться комплиментами. Пожалуй, это единственное, что я могу сделать. Конечно, оставшиеся дни я посвящу только Питу, чтобы хоть немного скрасить его существование.
А уж после этого мне все равно придется уехать, несмотря ни на что.
Боже мой, чем еще я могу помочь мальчику? Я бы с удовольствием взяла его с собой в Америку, но ведь я не имею на это права. Я не могу. Здесь я совершенно бессильна. Бессилие угнетало. Меня терзали угрызения совести, в душе царила какая-то жуткая пустота.
Я одевалась, когда услышала, что обитатели виллы возвращаются из церкви. Из холла послышались голоса: визгливый — Пита и рокочущее ворчание Эмилии.
Я заторопилась. Она держала его за руку, хотя мальчик не собирался никуда удирать от нее, он вообще безропотно подчинялся всем распоряжениям взрослых. Пит выглядел как модель из очень дорогого каталога — на нем были накрахмаленная белоснежная рубашка с галстуком, костюм-тройка и начищенные до зеркального блеска ботинки.
— Что здесь происходит? — поинтересовалась я, обращаясь к этой странной парочке.
— Я хотел пойти посмотреть, вернулись ли вы или нет, — застенчиво проговорил Пит.
— Я сказала, что ему не следует беспокоить вас, синьора.
— Но ведь вам известно, что я уже встала. Отпустите его.
— Да, синьора, как прикажете.
Взгляд, которым она одарила меня, резко контрастировал с внешней почтительностью. После этого Эмилия сочла нужным удалиться и оставить нас с Питом.
Он выглядел уставшим. Под глазами залегли темные тени, напоминающие синяки. Мальчик внимательно посмотрел на меня из-под длинных темных ресниц.
— Вы мне снились прошлой ночью, синьора.
— В самом деле, и что же именно тебе снилось?
Было тяжело заставлять мальчика снова пережить ночные кошмары, однако, мне казалось, что так будет лучше. Он опять поднял глаза, окидывая меня внимательным взглядом, затем кивнул и продолжил.
— Это был забавный сон. Но я не помню его. А чем мы будем заниматься сегодня?
Я решила хоть на один день презреть предосторожности и здравый смысл.
— Что скажешь, если мы сегодня немного развлечемся во Фьезоле?
* * *
Франческа спокойно отреагировала на мою просьбу отпустить Пита с нами во Фьезоле, но предупредила, что меня может несколько смутить количество народа, которое примет участие в увеселениях. Она слышала, что во время подобных гуляний гостей частенько обворовывают, толкают и пихают в толпе, могут даже оскорбить.
Я представила своих братьев, Джима и Майкла, — если бы они услышали это, то просто катались бы от хохота. После опыта, который я приобрела на стадионах Америки, где никто не сидит без ящика охлажденного пива, где все свистят и говорят, а вернее, орут одновременно, где воздух наполнен бранью и такими непристойностями, что уши вянут, я вполне могла справиться с итальянской толпой. Я объяснила, что Дэвид будет сопровождать нас.
Франческа одобрительно кивнула.
— Да, конечно. Не сомневаюсь, он будет вам отличным помощником. Я позабочусь о том, чтобы достойно его отблагодарить.
Я решила при встрече пересказать каждое ее слово Дэвиду. Уверена, это его позабавит.
Дэвида я нашла на кухне, что отнюдь не было для меня неожиданностью. Роза заботливо скармливала ему крошечные пирожки шоколадного цвета, источавшие божественный аромат, а Дэвид поедал эти произведения кулинарного искусства с такой скоростью, что кухарка просто не успевала подкладывать их ему на тарелку.
— Присоединяйтесь к нам, это действительно замечательно, — проговорил он с набитым ртом, не успела я войти в кухню. — Что, Пит... — Он вдруг замолчал, пристально глядя на меня.
— Что, я настолько плохо выгляжу? — не удержалась я.
— Вы выглядите так же хорошо, как вчера утром, после позавчерашней ночи.
— Ваша галантность просто сводит меня с ума. Честно говоря, я отвратительно провела эту ночь.
— Да уж...
— Мы готовы тронуться в путь. — Я протянула ему ключи от машины. — Я пойду за Питом, и мы будем ждать вас на выходе.
Предстоящая поездка настолько воодушевила Пита, что он совершенно позабыл о своей усталости. Мы поглощали ужасающие, просто не поддающиеся перевариванию сочетания продуктов: «американские» хот-доги, которые, конечно, не имели ничего общего с настоящими хот-догами, пиццу, лимонад и прочие газированные напитки, тянучки в красно-белых обертках. Большинство аттракционов были старыми и поблекшими, но карусель была просто бесподобна: старинные деревянные лошадки, несколько экземпляров которых сохранились в Штатах, пожалуй, лишь в музеях. Здесь же они были тщательно отреставрированы и заново покрашены. Я и забыла, когда в последний раз каталась на карусели. Вокруг меня люди вскрикивали от восторга, у меня же все замирало внутри, когда я неслась по кругу на своей лошадке, во мне просыпалось какое-то ностальгическое чувство, я даже не подозревала, насколько я сентиментальна, а Пит если и вспоминал о том, как катался на карусели вместе с матерью, то ему удавалось справиться со своими чувствами гораздо лучше, чем мне. На карусели не было ни жирафов, ни слонов, ни львов. Только лошади, некоторые ослепительно белые.
Мне понадобилось все мое мужество, когда я согласилась покататься на маленьких машинках, которые постоянно сталкивались одна с другой, но надолго меня не хватило, и я призналась, вылезая из крошечного автомобильчика, что лучше я просто немного посижу в тени. Дэвид бросил на меня многозначительный взгляд, но ничего не сказал.
Питу, естественно, не хотелось уезжать оттуда. Как любой мальчишка его возраста он ныл и просил побыть там еще чуть-чуть, до тех пор пока Дэвид не пригрозил ему.
— Кончай скулить, или я тебе наподдам.
— В самом деле наподдашь? — ухмыльнулся Пит.
— Можешь не сомневаться, — ответил Дэвид.
— Ну ладно, — согласился мальчик.
Не проехали мы и мили, как он заснул, уютно свернувшись калачиком и положив свою голову мне на колени.
— Ну что ж, теперь, вернувшись домой, вы сможете с полным на то основанием рассказать всем, что вам удалось побывать во Фьезоле, — заговорил Дэвид спустя какое-то время. — Туристы обожают это место.
