— Совсем больной, бедняжка. Господи! Уже поздно!
Когда они прискакали в конюшню, Тимми нигде не было видно. Зато вернулся Вольц. Черный шофер мыл во дворе его машину. В майке без рукавов он выглядел еще громаднее. Когда Джексон поднял голову, Питер улыбнулся и приветственно помахал рукой. Тот едва заметно поклонился.
— Где Тимми, Хилари? — спросила Тифани, спрыгивая на землю.
— Он... он занят... Разрешите, я возьму вашу лошадь, мисс Тифани.
Она бросила ему поводья. Питер спешился и стал расстегивать подпругу.
— Позвольте мне, сэр.
Питер выпрямился и посмотрел прямо ему в лицо. Черное, как африканская ночь, оно поражало гранитной монументальностью Как это Вольцу удавалось свысока относиться к этой статуе? Питер никогда не стеснялся своего небольшого роста, но сейчас чувствовал себя просто червяком.
— Спасибо, — тихо сказал он.
Вдруг в одном из пустых стойл что-то зашевелилось. Прежде чем Тимми успел нырнуть обратно, Питер заметил рыжую копну волос и из-под нее — злобный, пристальный взгляд. Джексон тоже заметил. Одной рукой он сделал какой-то молниеносный жест, потом с виноватым видом обернулся к Питеру, и тот впервые увидел трещину улыбки в гранитной глыбе его лица.
— Покажете мне потом, как вы делаете, чтобы его не было, ладно? — улыбнулся Питер.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел к машине. Впрочем, ответа, скорее всего, и не последовало. Тифани ждала его, и он с извинениями полез за руль.
— Передай от меня привет Злой Мачехе, — улыбнулся Питер, остановив машину перед их домом.
Рано или поздно, если их знакомство продолжится (а Питер намеревался его продолжать), им придется пригласить его в гости. Очевидно, Тифани тоже так думала и решила не тянуть с приглашением.
— Идем, ты сам ее поприветствуешь. Нет, правда, она хочет с тобой познакомиться. Я рассказала, как ты пел вчера. К сожалению, я неточно запомнила слова.
«Будто я их запомнил», — подумал Питер. Он немного волновался, но сохранял веселый вид, следуя за Тифани в дом.
Вечернее солнце било в широкие окна, занимающие всю дальнюю стену. Блестела светло-коричневая кожа кресел, всеми оттенками красного горел большой персидский ковер на полу. Кэтрин Мор, в бледно-голубых джинсах и белой рубашке, сидела на диване, подогнув под себя ноги. На коленях у нее свернулся огромный черный кот.
Тифани представила их друг другу, но без своего обычного очарования, будто нехотя. Кэтрин сразу предложила ей заняться коктейлями, и она ушла. Питер слегка оробел под пристальным взглядом женщины и отчаянно искал тему для беседы, которая не касалась бы народной музыки. Он успел запамятовать сочиненные вчера вирши и боялся, как бы она не попросила его спеть.
— У вас очень красивый дом, — ляпнул он первое, что пришло на ум, — особенно эта комната.
— Она оформлена в мужском вкусе, — ответила Кэтрин улыбкой, какая и должна быть у Злой Мачехи: крепкие белые зубы и прочее. — Ее обставлял мой дядя. Он вложил сюда много денег.
Питер теперь понимал, почему на людях она всегда появляется в темных очках. На лице Кэтрин не было ни морщинки, но глаза — они выдавали не возраст, конечно, ведь ей не исполнилось и тридцати, а кое-что похуже. Чем бы это ни было, оно точило ее изнутри. Потому и черные круги вокруг глаз, и странный неподвижный взгляд. Питер видел такой взгляд у людей, которые секунду спустя с визгом кидались на тюремную решетку.
Еще он заметил, как поспешно Кэт выхватила у Тифани высокий заледенелый бокал и как ее пальцы вцепились в него. Отдав Питеру его виски, Тифани села с бокалом в кресло. Кот, подняв голову, в свою очередь гипнотизировал гостя взглядом желтых глаз. В этом он также походил на хозяйку.
— Этот кот — ваш домовой? — спросил Питер.
Тифани отчего-то поперхнулась, а Кэтрин едва не выронила коктейль. Такая реакция была для него неожиданностью.
— Это... э-э-э... кот моего дяди, — немного невпопад пояснила Кэтрин.
— Как же его зовут?
— Какое имя может носить домовой, как вы думаете? — Она принужденно улыбнулась. — Чешир.
Заслышав свое имя, кот встал и потянулся, как небольшой черный леопард. Затем спрыгнул на пол и прошествовал к двери. Там, поднявшись на задние лапы, передними обхватил круглую ручку и повернул. Раздался щелчок. Чешир опустился на пол, просунул одну лапу в образовавшуюся щель, открыл дверь и вышел. Он проделал все это даже не оглянувшись на людей. От изумления у Питера разве что не отпала челюсть.
— Мистика какая-то.
— Вот поэтому их жгли на кострах вместе с ведьмами. Вы, как специалист по фольклору, должно быть, знаете.
— Знаю, знаю, — подтвердил Питер, торопясь сменить тему. — А... значит, ваш дядя недолюбливал собак?
— Он вообще никого не терпел — ни людей, ни животных. Чешир — единственное исключение.
— Ты несправедлива, Кэт, — вмешалась Тифани.
— К тебе или к Стивену? Ах да, ты была вторым исключением.
В ее голосе звучала неприкрытая враждебность. Тифани, смутившись, залилась краской, но ее голова была надменно вздернута, а губы упрямо сжаты.
— Ну конечно, — постарался разрядить обстановку Питер, — ведь он тебя вырастил?
— И даже имя дал.
— А я еще подумал: почему тебя так зовут? В первый раз слышу такое имя.
— Родители меня назвали Мелаии. Глупо, правда? — Она тряхнула волосами. — Когда мне исполнилось двенадцать лет, оно мне надоело, и Стивен стал называть меня Тифани. Он говорил, что это имя подходит для эльфа.
— Очень изобретательно.
— О, Стивен был большой выдумщик, — сухо произнесла Кэт.
— Негры считали его колдуном и боялись до смерти, — добавила Тифани. — Они вообще суеверные.
— Ну, знаешь ли, когда человек ходит все время в черном плаще с капюшоном и скалит зубы...
— Но он же в шутку! У него два пальца на руке были одинаковой длины. Негры верят, что так бывает у оборотней. И ему нравилось их пугать.
— А вот я читал еще, что оборотни не отражаются в зеркалах, — сказал заинтригованный Питер.
Тифани захихикала:
— Стивен нарочно у всех на виду шарахался от зеркал. Он гулял по городу в своем капюшоне, потом возвращался домой и хохотал до упаду.
— Какой веселый господин, — пробормотал Питер.
— Тифани, мистеру Стюарту скучно слушать наши семейные байки из склепа, — предположила Кэтрин, искоса поглядывая на него.
— Вовсе нет, — возразил Питер. — Я только сейчас понял, что интерес к фольклору передается по наследству.
— Мартин говорил, что вы пишете книгу. А вы споете мне новые куплеты к «Беспокойному мертвецу»?
