Это любопытное представление – ужин с мистером Вольфсоном. В первый раз нас к нему проводил Уильям; в комнате никого не оказалось. Уильям усадил нас в своей обычной молчаливой манере. Я сначала подумала, что мы будем ужинать одни, но на главном месте во главе длинного стола я увидела еще один прибор. Наши места были справа и слева от хозяйского. Я лишь успела обменяться удивленными взглядами с Адой, как Уильям, промаршировав к дверям в другом конце комнаты, распахнул их. И тут появился мистер Вольфсон – его коляска и он сам. А сзади, как свита, как два верных стража, шествовали псы. Меня разрывали смех, ужас и... жалость.
Но как только наш кузен занял свое место во главе стола, все изменилось. Его инвалидное кресло было нужной высоты, так что создавалось полное впечатление, что он сидит на обычном стуле. Хозяин дома заговорил. Он, оказывается, блестящий рассказчик. Хотя и признался, что мало смыслит в музыке и живописи, зато очень начитан. Меня вначале поражало несоответствие: вот он сидит – такой красивый в своем вечернем костюме. Идеальный сельский джентльмен, а эта порода мужчин не славится стремлением к образованию. Ширина плеч и мощь рук говорили скорее о человеке действия, чем о мыслителе.
Постепенно наш разговор перешел в диалог. Ада читает очень мало, и поэтому просто наслаждалась едой, и я даже не пыталась вовлечь ее в оживленный обмен мнениями. Похоже, мистер Вольфсон обратил внимание на ее молчание. Все чаще и чаще он переводил взгляд с меня на нее, и я видела, что его забавляет контраст между внешностью Ады, безусловно получившей хорошее воспитание, и решительным нежеланием поддержать разговор. Поэтому он прямо спросил Аду, как она проводит время. Она поблагодарила его за любезность – предоставленную ей возможность ездить верхом.
– Восхищен вашей выносливостью, – с улыбкой сказал он, – вы правда ездите в такой холод?
Ада кивнула, но ее внимание отвлекла яблочная шарлотка, которую лакей поставил перед ней, поэтому ответила я:
– Ада может ездить на всем, что движется, даже в бурю и ураган. Ее смелость не поддается сомнению – она никогда ни перед чем не отступала.
Мистер Вольфсон посерьезнел.
– Все это очень хорошо, но я убедительно прошу вас быть поосторожнее.
– Вы очень добры, что так печетесь о нас, – безмятежно отозвалась Ада, – но вам совершенно не о чем беспокоиться, кузен, поверьте. С нами всегда ездит Дэвид.
– Дэвид? Ах да, этот цыганенок. Он вас сопровождает?
– По вашему приказу, кузен, – сказала я и, увидев его удивление, быстро добавила: – Разве это не ваш приказ?
– Нет, – прозвучал негромкий краткий ответ.
– Но тогда...
– Дэвид – превосходный слуга, – небрежно заметил мистер Вольфсон, делая легкий акцент на последнем слове, – он повиновался моим мысленным желаниям, угадывая их, хотя и не получал от меня устно инструкций.
– Он действительно цыган? – спросила Ада.
– Его мать из табора, который каждое лето останавливается на западном лугу. У них свои маршруты, как у животных, они свободны от морали и закона.
– А его отец?
– Сын одного из моих состоятельных арендаторов. Не морщите ваш прелестный носик, Ада, вы находите такую связь некрасивой? Вы и должны так думать. Но некоторые из цыганок обладают своеобразной красотой.
Он поймал мой взгляд и сразу замолчал, улыбка исчезла, он сделал серьезную мину, но мне не показалось, нет – он прищурил левый глаз и слегка подмигнул Аде.
– Чем меньше вы будете знать о таких историях, тем лучше для вас, моя дорогая маленькая кузина. Позвольте только сказать, что мать парня была красивой девушкой. Дэвид воспитывался у отца, и он обыкновенный йоркширец, отказавшийся от своих цыганских предков. Он женится на деревенской девице с розовыми щеками, и после смены нескольких поколений темная цыганская кожа исчезнет навсегда.
Он поднял бокал и поднес к губам, как бы ставя точку на этой теме, но я видела, как он внимательно следит за Адой поверх края бокала. К моему облегчению, она не попала в его ловушку. Она продолжала щебетать, хваля Дэвида и лошадей в одинаковой степени, и напряжение наконец покинуло мистера Вольфсона.
Итак, сердечко Ады нетронуто. Но со стороны мистера Вольфсона было неосторожно рассказать столь романтическую историю.
* * *
4 мая
Жизнь полна сюрпризов – звучит банально, но это правда. Мы унаследовали не только опекуна, но и целую семью! Подумать только, я об этом и не подозревала до сегодняшнего дня!
Со вчерашнего вечера зарядил дождь – не просто дождь, а ливень, с неба стеной извергался серый водопад воды, так что даже Ада отказалась от ежедневной прогулки верхом. Она легла отдохнуть после обеда, но меня одолевает беспокойство, я не могу спать днем. Поэтому я решила исследовать дом, пока она спит. Хотя дом новый, он огромен и беспорядочной постройки. Сегодня облака закрывали окна, и в доме воцарились мрачные сумерки. Я поднялась по лестнице позади библиотеки и очутилась в южном крыле. Роскошный ковер покрывал пол и полностью заглушал мои шаги. Поворачивая за угол, я внезапно столкнулась с человеком, совершенно мне незнакомым, он, согнувшись, сидел на подоконнике и читал книгу и выглядел при этом совершенно как у себя дома.
Я могла бы принять его за привидение, если бы не знала, что привидения не носят, брюк и галстуков с жемчужными булавками. От неожиданности я застыла с открытым от удивления ртом и так стояла, пока он не поднял глаза от книги. Кажется, он совсем не удивился, увидев меня, встал и протянул руку:
– Вы, должно быть, кузина Харриет. Добро пожаловать в Эбби-Мэнор. Я Джулиан.
Я пожала его руку и, хотя имя не прояснило мне ничего, позволила отвести себя к окну.
– Простите, я должна узнать, кто вы такой... Он снова улыбнулся, и я поняла, кто он. Улыбка у мистера Вольфсона немного другая – сверкающая, а у Джулиана – печально-меланхолическая, но тоже очаровательная, мне даже захотелось погладить его по голове. Сходство было очевидным.
– Понимаю. Мой отец еще не удосужился сообщить о моем существовании. Мои извинения, кузина. Вы приняли меня за привидение Эбби-Мэнор или за вторгшегося незнакомца?
– Почему вы извиняетесь? Мне кажется, что скорее...
Не мое дело критиковать его отца и своего опекуна. Я замолчала, немного смутившись. Случайно увидела обложку книги, страницы которой он придерживал пальцем, и нашла безопасную тему для разговора. Это было новое произведение мистера Теккерея. Бабушка никогда не позволяла нам читать Теккерея. Хотя сама упивалась им. Говорила, что его ирония не для юных леди. Разумеется, я находила припрятанные тома и прочитала их все, и теперь с удовольствием обнаружила, что Джулиан тоже любит его читать. Пока мы обсуждали книгу, я получила возможность рассмотреть его поближе. Сходство с отцом не было сильным, хотя те же, с серебристым отливом, волосы и ресницы, длинное бледное лицо. Но глаза у сына светло-голубые, а волосы почти соломенного цвета. Он представлял как будто блеклую копию своего энергичного отца. Впрочем, его мягкие манеры были притягательны. Мы говорили несколько часов, пока не стемнело. Я спохватилась, что пора вернуться к Аде. И опять он начал ненужные извинения, но к этому времени мы уже стали друзьями, так что я позволила себе вольность.
