Однако Костя дал мне очень ценные сведения, надо отреагировать:
— Видите, как хорошо, что вы мне это сказали. А то я бы не смогла оценить их благородства.
— Надеюсь, вы меня не выдадите? Я думаю, они бы хотели, чтобы это оставалось в тайне.
— Конечно, конечно. Ни в коем случае. Я буду молчать, как каменное изваяние. Но откройте мне секрет, кто больше всего беспокоился о том, чтобы не нарушить мой покой? — Интересно, кому же это было выгодней всего?
— Ну разумеется, вашему рыцарю без страха и упрека. Его, кажется, зовут Игорем?
Я кивнула: вполне объяснимо. Костя помолчал и добавил:
— Но, возможно, на эту мысль его натолкнул кто-то другой. А может, они решили это все вместе.
Я вновь кивнула. Ну что же, подозрения остаются в силе.
Танец закончился, и мы вновь отошли к перилам, созерцая ночь, окутавшую наш теплоход. Красота ночи была, конечно, необычайной, и грешно было бы сейчас говорить о чем-то неромантическом, но работа есть работа — когда мне еще предоставится такая уникальная возможность узнать все как можно подробнее.
И я отогнала от себя мысли об отдыхе и продолжила свой осторожный допрос, замаскированный под светскую беседу любопытной дамы, которая томится от безделья:
— Костя, но, несмотря на то, что я в этой компании почти чужая, мне все же всех их жалко, с девочками я очень подружилась, и с Игорем у нас… — я жеманно повела плечами, — ну, вы понимаете…
— Да, конечно, — заторопился ответить Костя, поставленный мной в неудобное положение. А в неудобном положении человек охотно говорит о чем угодно, только бы сгладить неловкость.
Поэтому я моментально задала ему интересующий меня вопрос:
— Неужели это действительно Гена убил? Не верится мне, ни капельки.
— Увы, но это правда, — с готовностью начал Костя. — Понимаете, все налицо — и мотив, и возможность у него была, и улики имеются.
— Да? — изобразила я живейший интерес. Естественно, я все это знаю, но пусть он еще повторит — хуже не будет.
— Конечно! А вы не знали? У него самый обычный, старый как мир мотив убийства — деньги. Он сильно проигрался накануне и был должен убитому большую сумму. Друзья все время твердили, что это обычное дело — убийца всегда проигрывал, а убитый — выигрывал. Но, на мой взгляд, это как раз подтверждает правильность нашей версии — у убийцы, наверное, сдали нервы, этот проигрыш был последней каплей. Понимаете?
— Может быть, вы правы, — может быть, а может, и нет. — Тоже мне, психолог, Зигмунд Фрейд. Но в его речи проскользнула очень интересная фраза. Так, делаем круглые глаза и уточняем то единственное, что действительно интересно:
— А вот вы сказали — «наша версия». Это как?
— Очень просто, Таня. Существует положение, что на корабле при совершении какого-либо преступления до приезда милиции дознание ведет капитан, или, по его поручению, помощник капитана. Это очень разумно прежде всего для тех, кто ходит в море, — там пока доберешься до следственных органов, может пройти очень много времени. Но и на речных судах это положение действует. Ну вот капитан и возложил на меня обязанности дознания до прихода милиции. Мы хоть и стояли уже в порту, но было раннее утро, и пока милиция доехала, прошло где-то полчаса.
— Боже, как интересно! — вскричала я в полном восторге. А как же — ведь он такой смелый, умный и черт его знает какой еще. Чем чаще мужику об этом говоришь, тем легче им управлять. Но сведения действительно интересные — никогда не слышала об этом раньше. А может, слышала, но забыла. Но не мешает еще немножечко повосторгаться и заодно кое-что уточнить:
— И как только у вас это получилось! Я бы на вашем месте просто растерялась и ничего не сообразила! Неужели вы сумели за полчаса все выяснить?
— В общем, да. Но это же моя работа. Скромен, как настоящий герой. Прямо слезы на глазах наворачиваются. Повезло тебе, Татьяна, в этой поездке: сначала — высокие отношения между супругами и любовниками, потом — джентльменское отношение малознакомых людей лично к тебе, и вот теперь — настоящий герой. С ума сойти можно!
— И вы преподнесли милиции готовую версию, ведь правда же? Ну признайтесь, не скромничайте! — Страна должна знать своих героев!
— Можно сказать и так. Но это было несложно, все было как на ладони. Ведь это же не детектив Агаты Кристи, а обычная жизнь. Здесь все просто. И я уже сказал, что не только мотив, но и улики были — чего стоит хотя бы измазанный кровью пиджак!
— Да что вы говорите! — в испуге спросила я. А как же — настоящая женщина должна быть слабой и пугливой, как курица. Нет, лучше, как грациозная лань.
— Да-да. Ужасные подробности, но они соответствуют истине. И возможность у него была, и алиби отсутствует. А на требование сказать, где он находился в момент убийства, — молчит или огрызается. Вы знаете, мне кажется, он уже раскаивается. Может быть, даже напишет явку с повинной, и ему на суде будет легче.
Ага, как же, явку с повинной. Примут ее у него, конечно! У них же готовое дело, которое они так легко раскрыли. Если бы не мои активные действия, дело уже закрыли бы и готовили для передачи в суд. Но Константину эти мои мысли знать необязательно.
— Да, конечно, вы правы. Разумеется, раскаивается. Ведь это очень тяжело — быть убийцей своего друга… — Но мне надо еще кое-что уточнить:
— Костя, а откуда вы узнали об этом самом мотиве?
— Очень просто — они и после игры спорили на палубе, а потом пришли в бар — очень громко ссорились. Даже бармен потребовал на всякий случай усилить охрану в баре, мало ли, вдруг подерутся. Но тогда они расстались довольно мирно. Кто бы мог подумать, что утром случится такое!
— Действительно, ужасно, — поддержала я Костю и мысленно подвела итог нашего разговора: очень интересно.
Стало быть, теплоходному начальству было выгодно, чтобы виноватым в убийстве Саши признали Гену. Почему? Очень просто — так легче замять дело. Всем удобно — и капитану вместе с его помощником, и милиции: последние приехали к раскрытому делу. Пожалуйста, вот вам на блюдечке. Причем не какая-нибудь мелкая кража, а убийство, первые получили возможность, а может, даже и гарантию, что все будет тихо и мирно. Все довольны. В противном случае пришлось бы допрашивать всех пассажиров, обшаривать весь теплоход, искать орудие убийства…
Атак никаких вопросов — убийца налицо, а орудие убийства он выкинул за борт. Кстати, почему? Да очень просто — испугался. Вообще-то все очень логично. Может, так оно и было в действительности? Нет, я не имею права так думать — я частный детектив, который должен доказать невиновность Гены и найти настоящего убийцу. Да и не могу я в это поверить — слишком много открылось дополнительных и довольно подозрительных моментов.
Между прочим, мы опять танцевали, и, поскольку Костя, видимо, решил, что все официальные вопросы решены, он вел себя более романтично. И вот надо же случиться такому: Костя шепчет мне на ухо что-то очень приятное, мы довольно тесно прижаты друг к другу, а я в это время обдумываю дальнейшую тактику расследования (Костя мне нисколько не мешает), как вдруг все это самым бесцеремонным образом рушится. Перед нашим носом словно из-под земли возникает Игорь с приветливой улыбкой на лице и фразой:
