— Угу. Она сказала, что так этого не оставит. И если закон не на ее стороне, она обойдется своими силами.
— И ты считаешь, что это могла быть она?
— Почему бы и нет? Свершила, по ее мнению, правосудие.
— Так. Но если правосудие, то как же она допустила, чтобы в совершении преступления обвинили ни в чем не повинного Генку?
— Очень просто: для нее Генка не был невинным ангелом, он был другом Сашки, который очень помог Сашке и в той истории. Сыграл не последнюю роль. Практически с гаишниками договаривался именно Генка. И она это прекрасно знает. Так что ей это было бы очень на руку — главного виновника убрала лично, а виновника номер два — руками милиции.
— Стоп, а откуда эта самая Ольга знает все эти подробности? Про гаишников, про то, что с ними договаривался Генка?
— Так ведь расследование же было, Генка там постоянно светился. И потом, эта ненормальная делом своей жизни считает теперь месть. Даже если бы она никогда не видела Генку на расследовании, она бы его все равно отыскала. — Игорь помолчал, подумал и добавил:
— Вообще-то ее можно понять.
— Это уж точно, — вздохнула я. — Все, в общем-то, сходится, непонятно одно — способ убийства. Я прямо-таки настаиваю, что он не женский, а уж Оле этой не подходит в любом случае. Уж кто-кто, а она точно должна была стоять над своим кровным врагом в красивой позе, с направленным на него пистолетом и чеканным голосом произносить приговор. Что-то вроде «И пусть смерть твоя станет платой за…». Ну и так далее. Или другой вариант — дает ему выпить яду, потом наблюдает, как он корчится в конвульсиях, и чеканным голосом… Ну, далее все по тексту. В общем, убить она могла любым способом, но сказать речь перед его смертью, причем именно чеканным голосом, она была просто обязана. А так весь смысл теряется.
— Что же ты думаешь — не она?
— Я ничего не думаю. Пока. Мне сначала надо с ней поговорить, тем более что она этого жаждет. А там будет видно — убивала, помогала или держала свечку. Ладно, я пошла общаться с этой мадам Капулетти, а ты иди свяжись с девочками, потом подумай над мотивами… В общем, займись интеллектуальным трудом.
С этими словами я покинула Игоря и направилась на верхнюю палубу — что-то мне подсказывало, что эта самая Оля любит там прогуливаться и я имею все шансы ее там поймать.
По дороге, правда, я сделала еще одно ценное следственное действие: мне навстречу шел мой любимый Женя, который при виде меня нисколько не обрадовался, но и убегать не стал. В принципе, очень разумно: если я его до сих пор не сдала властям, значит, вообще не собираюсь этого делать. И ему, бедному, остается выяснить, чего же я хочу. Пока — ничего особенного:
— Женя, а ты не левша?
— Нет, — ответил Женя и поинтересовался:
— Ты чего, совсем свихнулась?
Проигнорировав этот нахальный вопрос, я прошествовала на верхнюю палубу.
Ну вот, я всегда знала, что интуиция — мое самое сильное место: не успела я выбраться на верхнюю палубу, как за своей спиной услышала знакомый голос:
— Вот-вот. Именно так и можно получить ощутимый удар по башке. А потом уж вас дорежут в тишине и спокойствии. Такое, знаете ли, неудобное место!
Я оглянулась и посмотрела на Олю, которая, облокотившись на перила, рассматривала очередной проплывающий мимо нас красивый волжский городок. Свою не вполне обычную фразу она произнесла безукоризненно светским тоном, каким обычно говорят о погоде и чудном пейзаже. Одно только выбивалось из этого общего тона беззаботности и светскости — глаза. Глаза у этой Ольги были совершенно жуткие — пустые, холодные. Не девичьи глаза. Больше всего они почему-то смахивали на оптические прицелы. Да уж, эта если будет убивать, то только лицо в лицо, чтобы враг ее видел, чтобы сказать ему все, перед тем как покончит с ним. И истерика ей не грозит, и ручка не дрогнет. Да, жить бы этой Олечке где-нибудь в конце девятнадцатого века — бомбы бы бросала, на эшафот поднималась…
Все это пронеслось у меня в голове, пока я оглядывала место и собиралась с мыслями. Место действительно было на редкость удобное для убийцы и неудобное для жертвы. Это я и сказала:
— Удобное. Для того, кто будет резать. А кого режут — тому совсем даже не удобное. — Я сделала неопределенный жест рукой и добавила, копируя ее светский тон:
— Комфорту маловато. Не так ли?
Ольга кивнула и продолжала внимательно смотреть прямо перед собой. У меня было мало времени и мало данных, поэтому я решила идти ва-банк:
— Оля, меня зовут Татьяна.
— Знаю, — не меняя положения, отозвалась Ольга.
— Откуда?
— Неважно. И что вы частный детектив, тоже в курсе.
— Ага, ну и прекрасно, — спокойно отозвалась я, — мне ваша история в общих чертах тоже известна. Значит, будет легче разговаривать.
— Созрели все-таки для разговора? — насмешливо спросила Ольга.
— Вполне. Вы будете отвечать на мои вопросы?
— Буду, — безмятежно ответила она.
— На все? — про себя я удивилась, но виду не подала.
— На все.
— И все, что вы скажете, будет правдой?
— Что скажу — да, — с нажимом произнесла моя странная собеседница.
Проанализировав ее слова и тон, каким они были сказаны, я пришла к выводу, что, судя по всему, девушка решила, что на какие-то вопросы она вообще может не отвечать. Посмотрим, как у нее это получится, я все-таки не вчера начала зарабатывать себе на жизнь частным сыском.
Глава 10
Да-а. У нее получилось. Разговаривала я с Ольгой битых два часа, но толку от нее добилась мало. Девочке бы в разведке работать: сказала она мне только то, что сама захотела.
Но и то, что она захотела мне сказать, было очень даже интересно. Конечно, если она выполнила свое обещание и сказала правду.
Разговор наш выглядел примерно следующим образом.
Я, притворяясь, что мне это нисколько не интересно, рассеянно спрашиваю Ольгу, откуда она знает о том, что здесь было совершено убийство.
Ольга очень равнодушно роняет, что она это видела.
Я тихо обалдеваю, переспрашиваю, получаю утвердительный ответ и на некоторое время лишаюсь дара речи. Переварив это сообщение, наконец нахожу в себе силы робко спросить, а чего это она в такой ранний час делала на верхней палубе; рассвет, что ли, встречала?
Ольга издевательски спокойным тоном сообщает, что накануне ей показалось, что ранним утром на верхней палубе должно произойти нечто интересное. Правда, на такое приятное зрелище, как злодейское убийство Козанкова Александра Ивановича, она даже не рассчитывала.
Я долго молчу, подавленная полученной информацией. Затем требовательно спрашиваю, является ли она сообщницей убийцы?
