Редвуд не мог удержаться от смеха и повернулся к Лесли:
— А ваш племянник на редкость сообразительный паренек.
— Почти все мальчишки такие.
— Ну, не могу судить. Мне редко приходится иметь дело с детьми.
Некоторое время они шли молча, наконец Лесли нервно выпалила первое, что пришло ей в голову:
— Бобби почти совсем поправился, так что скоро мы сможем ехать. Вы были очень добры, что позволили нам остаться на все это время.
— А вы, надо сказать, хорошо проявили себя и усердно поработали.
— Спасибо.
— Я говорю это не просто из вежливости. Я наблюдал за вами последние несколько недель и заметил, что вы ответственно относитесь к работе. И знаете, вот о чем подумал. Было бы нечестно, если бы я стал переносить свои личные предубеждения на вас. Учитывая то обстоятельство, что вы здесь уже совсем освоились… — Он помолчал и после короткой паузы продолжал: — Одним словом, я предлагаю вам остаться, если вы, конечно, не раздумаете.
Они прошли еще несколько шагов, прежде чем Лесли ответила:
— Не знаю, что и сказать. Я не ожидала, что вы передумаете.
— А я и не передумывал. Просто понял, что это будет лишней тратой денег — оплачивать вам обратную дорогу, так что вы можете остаться и работать. Как я уже сказал, вы прекрасно ведете больных, и это решает дело.
Лесли колебалась, готовая отвергнуть столь скупое предложение.
— Так что же? Каков будет ваш ответ?
Рассудительность пришла к Лесли на выручку.
— Я остаюсь, — сказала она. — Но прежде всего позвольте быть с вами столь же откровенной — мне не очень приятно работать с людьми, относящимися ко всему с предубеждением.
— Вот как? Тогда меня удивляет, что вы все-таки решили остаться.
— Я делаю это только ради племянника. Иначе ничто бы не заставило меня работать с человеком, склонным к предубеждениям, не поддающимся никакой логике.
Его усмешка вызвала у Лесли раздражение.
— Надеюсь, с больными вы не упражняетесь в острословии?
— Нет, доктор Редвуд. Больные нуждаются в моем сочувствии, а вы — нет.
Их путь подходил к концу. Бобби, который успел убежать вперед, теперь повернулся и поджидал их.
— Тетя, ты пригласила доктора Редвуда на наше праздничное чаепитие?
— Нет, — отрезала Лесли.
— О чем это вы? — заинтересовался Редвуд.
— Ни о чем, — попыталась замять Лесли. — Это всего лишь…
— Это моя вечеринка! — вмешался Бобби, — Потому что Рождество — детский праздник!
— Бобби! — раздраженно одернула его Лесли. — Доктор Редвуд слишком занятой человек, чтобы забивать себе голову твоими вечеринками.
— Ничего подобного! — возразил Редвуд. — Я бы с удовольствием пришел. Пригласи меня ты, старина, а то твоя тетя, по-моему, стесняется!
Лесли смутилась и покраснела:
— Да в общем-то это даже и не вечеринка. Просто чай со сладостями. И еще доктор Берто обещал зайти, чтобы придать нашему чаепитию более торжественный вид.
— По-моему, единственное, чему мой досточтимый коллега мог бы придать торжественности, — это похороны! — с озорной улыбкой заметил Филип Редвуд. — Нет, мне, видимо, действительно придется прийти, чтобы разбавить компанию. В котором часу вы начнете?
— В четыре.
— Хорошо, значит, в четыре.
Он остановился у своей двери.
— Не вешайте нос, доктор Форрест! В конце концов, сегодня великий праздник, день всеобщего примирения.
Лесли воздержалась от комментариев и лишь улыбнулась в ответ.
Доктор Берто пришел на вечеринку первым и подарил Бобби швейцарские настольные часы.
— А внутри правда сидит кукушка? — допытывался мальчик.
Аксель вынул из кармана ключик.
— Заведи их и поставь на каминную полку, а в пять часов получишь ответ на свой вопрос.
Сосредоточенно насупившись, Бобби завел часы, то и дело поглядывая на циферблат, видимо с трудом сдерживая желание перевести стрелки вперед руками.
— Когда же мы начнем чаепитие? — спросил Аксель, окинув взглядом накрытый стол. — При виде всех этих пирожных ужасно хочется есть.
— Дождемся доктора Редвуда.
— Вы хотите сказать, что он придет?
— Да. Бобби пригласил его, и, по-моему, он просто не смог отказать ребенку.
— Ну что ж, ему это будет полезно. Давно пора расслабиться и забыть… По-моему, это время года всегда напоминает ему…
В дверь постучали, и Лесли бросилась открывать. На пороге, стройный и высокий, в элегантном сером костюме стоял Филип Редвуд.
— С Рождеством! Надеюсь, я не опоздал?
И он вручил Бобби и Лесли по свертку.
— Боюсь, я не мог придумать для вас ничего лучше духов.
— Ну что вы! Не стоило беспокоиться! — засмущалась Лесли.
— Лучше откройте и посмотрите, нравятся ли вам такие.
— Даже если бы и не нравились, я никогда не призналась бы в этом из вежливости.
Он рассмеялся:
— Не верю!
Лесли раскрыла коробочку и извлекла из нее флакончик «Арпеж».
— Спасибо, доктор Редвуд! Вы, право, смущаете меня!
— И меня тоже, — вставил Аксель Берто. — Потому что я ничего не подарил доктору Форрест. — Он посмотрел на Лесли. — Я боялся, что вы расцените это как самонадеянность.
— Пожалуйста, не говорите так! Я вовсе не сочла бы… То есть я хотела сказать…
— Мы поняли, что вы хотели сказать, — поспешил к ней на помощь Редвуд. — И давайте больше не будем об этом. — Он перевел взгляд на Бобби, занятого распечатыванием своего подарка. — Надеюсь, старина, тебе эта штуковина понравится. Это часы с кукушкой.
— А доктор Берто уже подарил мне одни!
Редвуд состроил комическую гримасу:
— Вот незадача! А я-то думал, что отличусь оригинальностью! — Он посмотрел на своего помощника. — Тогда уж лучше поменять подарок.
— Да бросьте вы! — поспешила вмешаться Лесли. — Я уверена, Бобби полюбит и те и другие часы. Одни он может поставить в спальне, а другие — здесь.
— Но мне не нужны двое часов, тетя! Нельзя ли сделать так, чтобы доктор Редвуд поменял их на лыжи?
— Давайте-ка садиться за стол! — взволнованным голосом предложила Лесли, незаметно сжав руку Бобби. — Я знаю, что Бобби просто не терпится начать!
Бобби накинулся на сладости и вскоре забыл о подарках. Настроение у него заметно поднялось, особенно после изобретательной шутки Филипа Редвуда — взорвав хлопушку, тот надел бумажный колпачок себе на голову, смешно скосив его набок, отчего его грустное лицо тотчас же преобразилось.
