– В полдевятого, внизу.
– Надеюсь, вы сумеете о себе позаботиться?
Филиппа покраснела:
– На что вы намекаете?
– Я ни на что не намекаю. Я задаю вам этот вопрос, потому что довольно-таки ясно представляю, что у него на уме!
– Прекратите! – рассердилась она. – Я уже говорила вам: вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь.
– Пока мы здесь, я несу за вас ответственность.
– Глупости! Я не маленький ребенок.
Лукас вновь обвел ее взглядом.
– Вы действительно не ребенок, – пробормотал он. – Но это нисколько не успокаивает, а скорее наоборот!
– Перестаньте, – бросила девушка. – Я могу сама о себе позаботиться.
Лукас отвернулся, но Филиппа заметила, что он все еще хмурится. Неприязнь Лукаса к Роланду объяснялась не только ревностью к конкуренту. Интуитивно он чувствовал, что не стоит доверять Ролли Мастерсону. А ведь в недалеком прошлом Ролли Мастерсон был Роландом… человеком, который лгал и обманывал. Страх змеей вполз в ее сердце. Что, если Лукас прав и Роланд ничему не научился?
– Лукас, я… – Резкий стук в дверь гостиной заставил ее замолчать. Вновь вернувшись к роли исполнительной секретарши, она подошла и открыла дверь.
На пороге стояла Майя в мерцающем, расшитом бисером шифоновом платье, обольстительно облегающем тело. Филиппа отступила на шаг, отчетливо сознавая, что у нее лицо лоснится, а простенькое хлопчатобумажное платье совершенно измялось.
– Все еще работаете? – протянула женщина и улыбнулась Лукасу. – Я так и думала, что нужно позвонить и напомнить тебе о времени.
Лукас провел рукой по волосам.
– Я понятия не имел, что уже так поздно. Мы тут работали над новыми расценками для Родригеса.
– Успешно?
– А ты как думаешь?
Наклонившись, Майя вплотную приблизилась к нему. Пусть она и не коснулась Лукаса, но в этом движении было нечто глубоко интимное.
– Дорогой, ты всегда добиваешься успеха. Это один из секретов твоего очарования.
– Что ж, теперь твоя очередь побыть очаровательной, пока я переодеваюсь.
Он взглянул на Филиппу, и, повинуясь безмолвному распоряжению, девушка подошла к подносу с напитками и спросила у португалки, чего бы ей хотелось выпить.
В тот самый миг, когда за Лукасом закрылась дверь, Майя села и вынула из сумочки сигарету.
– Я выпью водки, – сказала она и молча приняла напиток.
Конечно, теперь ей незачем быть очаровательной, подумала про себя Филиппа, чувствуя облегчение, поскольку у нее появилось логичное объяснение неприязни, которую она испытывала к этой женщине.
– Могу я предложить вам что-нибудь еще? – спросила она вслух.
– Нет, спасибо, я сама в состоянии взять то, что захочется.
Филиппа слегка покраснела, а Майя мягко рассмеялась:
– Вы, английские женщины, всегда выглядите такими прямодушными – как ваши лошади!
– Английские мужчины очень привязаны к лошадям, – ровным тоном ответила Филиппа.
Майя кивнула, милостиво признавая, что хоть аргумент и принят к сведению, но цели не достиг.
– Вы не возражаете, что работать приходится допоздна? – поинтересовалась она у Филиппы.
– Этого требует моя должность.
– Но времени на личную жизнь почти не остается.
Последовало короткое молчание, а затем вопрос:
– Какого вы мнения о Ролли Мастерсоне?
– Я его слишком плохо знаю.
– Но вы с ним сегодня встречаетесь, не так ли?
– Откуда вы знаете?
– Ролли своего не упустит.
Майя наклонилась вперед, стряхнула пепел с сигареты и тут же отпрянула назад, воскликнув:
– На колготках пошла стрелка! Должно быть, попала искра с сигареты.
Она потрогала ногу.
– Скажите, у вас есть какой-нибудь лак для ногтей? Хочу попробовать закрепить петлю, чтобы не ползла дальше.
– У меня есть бледно-розовый, он вполне годится. Пройдите в мою комнату…
– Нет, мне лучше не двигаться; не могли бы вы принести его сюда?
Филиппа прошла в свою комнату, когда Майя окликнула ее снова:
– Знаете, мисс Смит, все-таки лучше взять бесцветный лак. Не могли бы вы принести мне его из салона красоты – он на первом этаже? Это не отнимет у вас много времени.
Просьба была высказана в очень вежливой форме. Тем не менее Филиппа почувствовала, что ее воспринимают как служанку, не более. Однако, решив, что, если высказать возмущение, это прозвучит слишком по-детски, она спустилась в салон и минут через десять вернулась обратно. Майя по-прежнему сидела в кресле с поднятой кверху ногой. Снисходительно кивнув, она взяла бутылочку лака и нанесла маленькую капельку на конец стрелки. Даже в такой неудобной позе она нисколько не утратила своей красоты, и, видимо, осознавала это, поскольку даже не попыталась одернуть юбку или сесть иначе, когда вернулся Лукас.
– Твоя замечательная секретарша только что помогла мне закрепить стрелку на колготках, чтобы она не поползла дальше.
– А я гадал: чем это вы занимаетесь? – Он взглянул на поднятую ногу. – На тебе даже колготки со стрелкой смотрятся великолепно.
– Спасибо, дорогой. С годами твои комплименты становятся все лучше.
– Умный мужчина как хорошее вино – с годами становится только лучше.
– Но разве может идеальный мужчина стать лучше?
Лукас расхохотался:
– Я поразмыслю над ответом и дам тебе знать.
Филиппе страшно захотелось пнуть его как следует. Словно почувствовав, о чем она думает, Лукас взглянул на нее с насмешливой улыбкой:
– Филиппа, вы должны простить сеньору. Ей чужда наша британская сдержанность.
Филиппа остановила взгляд на руке Лукаса, скользившей по плечу Майи.
– Наша сдержанность? – едва ли не пропела она с вопросительной интонацией.
Его рука упала с плеча Майи.
– Желаю вам приятного вечера, Филиппа.
– Таким он и будет, – отозвалась девушка, но в тот миг, когда она смотрела вслед уходящим Лукасу и Майе, в ее сердце не было и следа той уверенности, с какой она говорила.
Как странно: оказывается, можно бок о бок проработать с мужчиной шесть месяцев, не осознавая, какие чувства к нему испытываешь, до тех пор пока не окажешься наедине с ним в чужой стране, далеко от дома. А может, именно Майя, твердо решившая стать его женой, заставила ее, Филиппу, понять, что выйти замуж за Лукаса – для нее самое главное в жизни?
Испугавшись собственных мыслей, Филиппа кинулась в свою комнату. От неосторожного резкого движения папка с бумагами свалилась с письменного стола на пол. В ней лежали те самые бумаги, над которыми они работали весь день. Филиппа быстро начала складывать их обратно. Влюбиться в Лукаса – безумие чистой воды. Она ничего для него не значит, и если он узнает о ее чувствах, то немедленно уволит.
