– Привет, – сказал он. – А ты ведь сейчас, насколько я себе это представляю, в «Менделееве» находишься.
– Неужели ты думаешь, что я спокойно буду относиться к происходящим вокруг меня чрезвычайным происшествиям?! – У меня было полное основание перейти от пассивной обороны к активному наступлению. И я перешла. – Этот покойный Чернов раз пришел и не застал меня дома, так он второй раз явился. И у меня нет никакой уверенности, что сегодня ночью он опять не окажется у моего порога. Мне по ночам спать надо, а не твоими клиентами заниматься. Понимаешь, они мне надоели. Но если ко мне по ночам стали бегать покойники, должна я узнать, что им нужно и какие меры принимает наша славная милиция, чтобы меня беречь. Имею я право узнать об этом? Или я, по-твоему, должна в это время в какой-то фирме суетиться?
– Да нет, я чувствовал, что ты придешь, – с определенной долей тоски в голосе признался Мельников. – Всегда так – только займусь работой, непременно ты заявляешься. А мне сейчас некогда с тобой разговаривать. Подожди полчасика, придут Вересов с женой Чернова, тогда и поговорим.
– Ты хоть одно слово скажи, – взмолилась я.
– И полслова не скажу. Сиди и жди.
– У меня сейчас такое напряжение внутри, – пожаловалась я, – что если ты мне не скажешь, то я взорвусь.
– Об этом и не мечтай, – предупредил Андрей, – выгоню. Кстати, учти: придет жена Чернова, так ты к ней со своими вопросиками не лезь. Это я ее вызвал, а не ты. Я тебе разрешаю присутствовать. Вот ты и присутствуй, слушай и помалкивай.
– А если хорошая мысль придет?
– С чего бы это? – Все-таки он нахал, этот Мельников, и грубиян. – Не придет тебе в голову никакой хорошей мысли. Ты случайно свежую газету не захватила?
– Нет… – удивилась я. И зачем это ему газета понадобилась…
– Вон там на тумбочке вчерашняя лежит. Ты сядь и почитай.
– Что-нибудь интересное? – почти обрадовалась я и схватила газету, надеясь, что там какая-то информация по нашему делу есть.
– А чего там может быть интересного… – усмехнулся друг мой опер. – Просто ты ее читать будешь и не станешь мне мешать. Осталось еще почти полчаса времени свободного, и должен я тут кое-чего написать. Непременно сегодня отдать надо. А то потом заверчусь и забуду. И вечером по этому поводу солидный втык получу.
Я поняла, что трогать сейчас Мельникова нельзя. И посочувствовала ему. Так что взяла вчерашнюю газету и стала ее читать.
Невеселое это дело, читать газеты. В центральных все про взрывы и аварии, землетрясения и оползни и о том, кто опять проворовался, но его не трогают, потому что нет доказательств. Радостного очень мало. Но мне как раз повезло, попалась местная газетка. Чтива в ней, конечно, меньше, но спокойней как-то.
У нас со взрывами скромней, а землетрясений и вовсе не бывает. Но в области есть губернатор, вот про губернатора газета и писала. О ком же еще писать, если не о губернаторе. Народ ведь только тем и интересуется, что там и как у губернатора происходит. Утром с этой мыслью встает, вечером с этой же мыслью спать ложится. Газета, удовлетворяя интерес трудящихся масс и всего населения области в целом, сообщала, что губернатор поехал куда-то за рубежи нашей страны, там что-то такое очень важное увидел и даже собирается заключить по этому поводу какой-то очень выгодный для всех нас договор. В общем, губернатор и сопровождающие его лица своей поездкой остались довольны, а газета тем более. Сообщили, конечно, и о том, с кем губернатор встретился в пределах родной области, что посоветовал сделать людям и что, в свою очередь, пообещал сделать сам. И многое другое, очень важное из жизни губернатора.
Такое подробное описание, естественно, заслуживает всяческого поощрения. Ведь благодаря газете народ пребывает в курсе дела и радуется бурной деятельности своего избранника. И еще представленный газетой отчет очень важен для истории родного края. Когда, в назидание потомкам, надо будет составлять жизнеописание губернатора, авторам его не придется копаться в архивах. Возьмут подшивку газеты и число за числом выпишут все нужное. Вот вам и «Летопись славных дел«.
Чего я там еще прочла интересного, кроме описания губернаторских деяний, это то, что грядет очередное повышение цен на бензин и что на благосостоянии трудового народа, а также пенсионеров данное повышение цен не скажется, потому что у трудового народа машин мало, а у пенсионеров и вовсе почти нет. Машины есть у богатых людей, так пусть они и раскошеливаются под злорадный хохот малоимущих. Я внутренне похохотала над владельцами машин и в какой-то мере над собой тоже, потому что тоже являюсь владельцем. А что бы я без машины делала, интересно знать? Бегала за своими подозреваемыми по улицам? Потом я перешла к разделу объявлений. Очень увлекательный оказался раздел. Чего там только не предлагали продать и чего только не предлагали купить… Выбор, как на хорошей ярмарке. Меня заинтересовал цветок монстера, как сообщалось, большой, красивый и всего за 3,5 тыс. руб. Не знаю, что такое монстера, и не собираюсь его покупать. Но раз он большой, красивый и стоит три с половиной тысячи, то стоило вообще-то съездить, посмотреть на него в целях расширения своих знаний в области местной флоры. А еще я нашла сразу три объявления, в которых люди хотят купить монеты СССР выпуска до 1991 года. Причем один обещал платить за каждую монету до 1000 долларов, а остальные двое просто сообщали, что заплатят дорого, и это тоже привлекало. Вот, оказывается, чем надо было заниматься все эти годы. Надо было собирать монеты СССР выпуска до 1991 года. Это же целое состояние можно было бы сейчас составить…
Я и не предполагала, что в газетных объявлениях можно найти так много интересного. Даже эпистолярный жанр в них присутствовал. Меня особенно порадовало жизнерадостное стихотворение:
Если в жизни станет туго,
Тебе поможет сердце друга,
Его надежная рука
К тебе протянется тогда.
А вместо подписи стояло следующее: «Светлячок милый, очень жду».
Автор явно считал, что у Светлячка в жизни уже стало туго, и сердце друга спешило протянуть надежную руку.
Потом пришли Вересов и жена Чернова, так что изучить опубликованный в газете длинный список различных услуг я не успела. И очень об этом жалею. Там, наверное, имелось тоже немало интересного.
* * *
Вересов выглядел довольно уныло, и у него были для этого весьма веские основания: основной разработчик нового волокна и соратник убит, тетрадь с формулами исчезла, конкурент торжествует.
А жена Чернова… Я как-то не задумывалась, какой она может быть, жена столпа местной химической науки. Но, ей-богу, я представляла себе ее более женственной, что ли, более модной, в общем, – современной женой современного ученого: элегантной и симпатичной. А она оказалась совершенно другой. В трауре, конечно, пришла: черное платье, черная косынка. А под косынкой крашеная блондинка с мелкими, как у каракулевого барашка, кудряшками. Явно совсем недавно перманент делала. Под глазами, естественно, черно. Видно, всю ночь плакала. Не толстая, но полная и какая-то рыхлая. Такие вот, с позволения сказать, дамы, как правило, имеют высшее образование, но не работают. Они сидят дома, воспитывают детей, варят мужу обеды и весь день ходят в старом застиранном халатике. Тоска, а не женщина. Может быть, каким-то мужчинам такие и нравятся. Значит, так им и надо. А вот туфельки у нее были хорошенькие. Тоже черные, но элегантные, красивого покроя, и каблучок подходящий. Надо будет себе поискать такие.
