Гейл отвернулась и услышала досадливый вздох.
— Гейл, не случится ничего страшного, если два взрослых человека насладятся друг другом. Конечно, с обоюдного согласия. — Его сильный указательный палец поднял ее подбородок.
Гейл посмотрела Эндрю в глаза, увидела в них жар и тут же вспыхнула как порох.
— Радость моя, это будет чудесно. От вас требуется только одно: сказать «да».
«От вас требуется только одно: сказать „да“».
Эта фраза вновь и вновь звучала в мозгу Гейл. Она умылась холодной водой. Но это привело лишь к тому, что остатки сна улетучились окончательно и фраза Эндрю зазвенела в ушах еще оглушительнее. Фраза, заставившая ее весь остаток ночи проворочаться на неудобном диване.
Она зарылась лицом в толстое махровое полотенце, а потом посмотрела на себя в зеркало. Темные круги под глазами не могла бы заретушировать никакая косметика.
К счастью, когда на рассвете она вновь осматривала своего пациента, он молчал. Хотя сомневаться не приходилось: Эндрю видел ее насквозь и знал, насколько она близка к тому, чтобы произнести это короткое слово.
Да.
Да!
Да!
Когда Гейл умылась и оделась, в соседней комнате послышался шорох. Если не считать немного повышенной температуры, все остальные показатели Лавкрафта были в норме. Про свои показатели она не могла бы сказать ничего подобного.
Гейл прошла на кухню и приготовила больному легкий завтрак. В скудный набор ее кухонной утвари такие изыски, как поднос, не входили, поэтому она положила в глубокую тарелку гренок, слегка смазанный маслом, и несколько ягод свежей клубники. Потом взяла тарелку, кружку со слабым чаем и пошла в спальню.
Лавкрафт сидел на краю кровати, крепко вцепившись в матрас. Его темноволосая голова наклонилась вперед, плечи слегка ссутулились.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Гейл, обходя кровать. Когда Эндрю поднял взгляд и слабо улыбнулся, у нее гулко забилось сердце.
— Полцарства за таблетку аспирина. — В глазах Лавкрафта стояла боль. Он поднял руку и потер затылок. — Я хотел встать, но у меня немного закружилась голова. Это нормально?
Озабоченная Гейл поставила тарелку и кружку на тумбочку и полезла за сумкой.
— Во всяком случае в этом нет ничего ненормального, — сказала она, вынимая из сумки прибор, похожий на шариковую ручку. Потом Гейл положила ладонь на его лоб, заставила запрокинуть голову и посветила сначала в левый глаз, а затем в правый. — Реакция на свет нормальная. — Она присела перед Эндрю на корточки, вынула стетоскоп, манжету для измерения давления и сняла показатели. Все параметры находились в пределах нормы.
— Ну и что скажете, док? — Он в упор смотрел на Гейл.
— Эндрю, сядьте прямо, — сказала она и приставила стетоскоп к его обнаженной широкой груди, тщетно пытаясь не обращать внимания на игравшие под кожей мышцы. Как ни странно, ровное биение мужского сердца убаюкивало Гейл. Раньше с ней такого не случалось.
Увы, приходилось признать, что этот человек не оставил от ее крепостных стен камня на камне.
Она прижала стетоскоп к спине Эндрю и заставила себя думать о его самочувствии.
— Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните, — велела она. Потом оперлась коленом на кровать, наклонилась над ним… и ахнула.
Атласную кожу спины уродовал чудовищный красный шрам. Когда Гейл слегка прикоснулась к бугристому рубцу, находившемуся в опасной близости к почке, Эндрю вздрогнул. Причиной такого шрама могло быть только одно… При мысли об этом по ее телу побежали мурашки. Работая в «скорой помощи», Гейл часто имела дело с жертвами бандитских разборок и ни за что не спутала бы огнестрельную рану с ножевой.
— Когда это вас?..
— Вы о чем? — Его голос напрягся.
— Об этой огнестрельной ране. — Она провела по рубцу кончиком пальца. — О Боже, Эндрю… Четыре-пять миллиметров в сторону, и у нас с вами не было бы этой беседы.
— А, это… — Эндрю небрежно пожал плечами, отчего мышцы на его спине заходили ходуном. — Ничего интересного. Всего лишь несчастный случай на охоте.
— И когда это случилось? — Вопрос был чисто риторическим. Судя по состоянию шрама, с тех пор прошло от двенадцати до восемнадцати месяцев.
— В прошлом году. — Он отстранился, и в его голосе прозвучала странная нотка.
Хотя этот непонятный случай и необычная реакция Эндрю возбудили в Гейл любопытство, она предпочла промолчать и продолжить осмотр.
Наконец Гейл сложила инструменты в сумку и громко щелкнула замком.
— Температура все еще слегка повышена. Вам придется провести в постели как минимум шесть часов, а там видно будет. Если днем жар не спадет, придется отправить вас в больницу, хотите вы того или нет.
Эндрю открыл рот, собираясь возразить, но Гейл решительно подняла руку.
— Никаких споров, — сказала она самым суровым тоном, на который была способна.
Он начал тереть висок.
— У меня нет сил спорить с вами, — буркнул он.
— Уже прогресс, — пошутила Гейл, а потом присела на корточки и положила руку на его колено. — Мне нужно на пару часов сходить в клинику. Сегодня расписание не слишком тяжелое, так что к полудню я буду дома. Телефон на кухне, номер клиники введен в его память под цифрой «один». Если температура поднимется или вам что-нибудь понадобится до моего возвращения, позвоните. Надеюсь, пользоваться термометром вы умеете?
Эндрю заглянул ей в лицо, долго рассматривал губы, а потом снова посмотрел в глаза.
— Умею, — слегка дрогнувшим голосом сказал он. — А разве параллельного аппарата в спальне у вас нет?
Гейл снова открыла сумку и нашла там обычный ртутный термометр.
— Увы, нет. Квартира так мала, что я никогда не испытывала нужды в параллельном аппарате. Ну что, справитесь?
У Эндрю приподнялся уголок рта.
— Гейл, все будет в порядке. Ступайте. Позаботьтесь о других пациентах.
— Вы уверены? Если нет, я позвоню Ширли и попрошу отменить утренний прием.
Эндрю хотел покачать головой, но поморщился.
— Обещаю позвонить, если что-то будет не так. О'кей?
Гейл уже хорошо изучила Эндрю. Этот человек скорее умрет, чем согласится, что нуждается в помощи врача. Но ее действительно ждали больные и она уже опаздывала.
— О'кей, — неохотно сказала она и отодвинулась, собираясь встать.
Эндрю сжал пальцы Гейл, все еще лежавшие на его колене, и внезапно ей страстно захотелось поцеловать его. Но не тем поцелуем, от которого занимается дыхание и безудержно колотится сердце. Она вспомнила о легком соприкосновении губ, после которого люди говорят друг другу «до скорого свидания, милый».
