– Но ты даже не знаешь, какая она, настоящая Линда, – вздохнула она. – Мне кажется, я сама не знаю, какая она. Я так глубоко ее запрятала, что ей не выбраться самой.
– Думаю, я ее уже нашел. – Он улыбнулся озорной улыбкой. – Помнишь тот день, когда мы катались целый день на мотоцикле? Лежали на холме и смотрели в небо? Задавали друг другу детские вопросы и отвечали на них? Вот тогда я и узнал, какая ты настоящая.
– А потом я подсыпала тебе снотворное, – виновато сказала Линда.
– Это был твой злобный двойник.
Она рассмеялась и тряхнула головой.
– Я не понимаю, как тебе каждый раз удается развеселить меня?
– Просто ты давно не смеялась. Поэтому тебя это удивляет.
– Никому не удавалось рассмешить меня до тебя.
– Никому?
Она покачала головой. Просто никого не удивляло то, что она редко смеется и улыбается. Никто не пытался развеселить ее.
Неужели Тони всегда был таким? Как, должно быть, повезло тем женщинам, которые время от времени появлялись в его жизни. У него было много женщин. Линда знала это из его досье. Видимо, он умеет обращаться с женщинами. Но сегодня Линда не хотела думать об этом. Возможно, сегодня их последний вечер вместе, и она не станет тратить его напрасно.
Линда вдруг поняла, что именно она должна сделать первый шаг. Наверное, он чувствует себя ответственным за то, что ее ранили той ночью. И, может быть, испытывает угрызения совести из-за того, что надел на нее наручники.
Она вспомнила, как лежала прикованная к кровати, и улыбнулась. Странно, но чем больше времени она проводит с Тони, тем чаще улыбается.
Опираясь на согнутую в локте руку, Тони внимательно вгляделся в ее лицо.
– О чем ты думаешь?
– Я просто вспомнила о наручниках.
Глаза Тони вспыхнули странным блеском.
– Вообще-то, я захватил их с собой, – признался он. – Ты ведь сама говорила, что никогда не знаешь, что может пригодиться, поэтому…
– Тони!
– Ты хочешь, чтобы я снова извинился? Я готов.
– Ты сожалеешь об этом?
– Что значит – сожалею? Дай определение этому слову.
– Не прикидывайся глупым. Ты прекрасно знаешь, что значит сожалеть.
– Раскаиваюсь ли я в том, что приковал тебя к кровати наручниками? Ну, пожалуй…
Линда снова рассмеялась.
– Ты совсем об этом не сожалеешь.
– Но я и не горжусь тем, что сделал. Я знал, что ты будешь в ярости, а мне было необходимо, чтобы ты выслушала меня. Но ты не хотела слушать, и тогда я решил доказать, что нас кое-что связывает. Наверное, я зашел слишком далеко. – Он протянул руку и взял ее за подбородок. – Я напугал тебя тогда?
– Ты все время меня пугаешь.
– Но в хорошем смысле, правда?
– Иногда.
– Прости. Я не собирался заходить с наручниками так далеко, но…
– Что?
– Ты сама знаешь. – Он провел большим пальцем вдоль ее нижней губы.
– Нет, не знаю. Зато знаю, чего я хочу сегодня.
Тони прижал ее ладонь к своей груди.
– Так чего же ты хочешь сегодня, Линда? Я весь твой. Я дам тебе все, что ты захочешь. Все, что имею.
– Я хочу провести эту ночь с тобой. Я хочу испытать то же самое чувство, что и во время нашей поездки на мотоцикле по равнине. Тогда я почувствовала себя абсолютно свободной. Я хотела, чтобы мы ехали и никогда не останавливались. Я не хотела снова сталкиваться с ложью и опасностью. Не хотела наступления следующего дня. И сейчас не хочу, чтобы наступало завтра, потому что мы сами можем попасть в тот капкан, который расставили…
– Тсс. – Он резко сел и коротким поцелуем заставил ее замолчать. – Я не могу остановить время. Даже я на это не способен. Завтра все равно наступит. Но сегодняшняя ночь – наша. Это все, что у нас есть.
– Знаю, – нетерпеливо сказала она.
Тони положил руки ей на плечи, потом, не сводя с нее жадного взгляда, наклонился и снова поцеловал ее – медленным, горячим, пьянящим поцелуем, от которого у нее закружилась голова.
– С той самой минуты, когда ты вошла в бар, мне все время приходилось сдерживаться, – признался он. – Я увидел тебя и подумал, что, наверное, ты пришла за мной. Я готов был добровольно сдаться тебе.
– Это была не я, Тони. Там, в баре. Я вошла в образ другой женщины.
– Чушь! Все эти образы, в которые ты перевоплощаешься, это все ты. Они живут внутри тебя. Ты можешь отрицать это, но каждый твой новый облик исходит от тебя. И все, что происходило с тобой во время работы, было по-настоящему. Но давай не будем говорить об этом сегодня.
– Хорошо, – прошептала Линда.
– Я предлагаю поехать покататься.
Линда покраснела, вспомнив, что она говорила ему о той прогулке по равнине.
– Но ведь сейчас ночь, – робко возразила она.
– Ну и что?
– Там холодно.
Городок, в котором они остановились, находился в горах, и кое-где еще лежал снег.
– Мы только немного прокатимся. Ты не успеешь замерзнуть. Помнишь, как хорошо нам было тогда?
– Да, – ответила Линда. Она помнила. Она помнила, что никогда до этого не чувствовала себя так легко и свободно и не испытывала такого сильного влечения ни к одному мужчине до него.
– Я хотел бы, чтобы тот день повторился, – сказал Тони, соблазняя ее воспоминаниями. – Но с другим финалом. Ты знаешь с каким.
Линда все еще колебалась. Рассудок говорил ей, что завтрашний день требует серьезности и сосредоточенности и поэтому не стоит сегодня совершать легкомысленные поступки.
– Нам надо выспаться, – осторожно возразила она.
– Мы будем спать, как в детстве, – сказал он. – Усталые, довольные и очень счастливые.
О, как она хотела этого. Как давно она этого хотела.
– Тони…
Он взял ее за руки.
– Не возражай, пожалуйста. Одевайся. Возьми куртку, там холодно.
– Это безумие, – пробормотала она.
Тони широко улыбнулся.
– Ты всегда говорила, что я чокнутый. Теперь ты сможешь в этом убедиться.
В конце концов она дала себя уговорить. Ночь была прекрасной. Холодной, почти зимней, но в то же время прекрасной. Они ехали по узкой дороге, вдоль которой росли высокие ели. Вдали темнели горы, а наверху сияли миллионы звезд. Чтобы не замерзнуть, Линда крепко прижалась к Тони, уткнувшись носом ему в спину. Он взял ее руку и засунул себе под рубашку.
Мотоцикл с ревом мчался вперед. Линда сидела, прижавшись широко расставленными бедрами к его ногам, ее груди были прижаты к его широкой спине, а руки наслаждались прикосновением к теплой коже. Она чувствовала под ладонью тяжелое, гулкое биение его сердца. Только бы это сердце не перестало биться.
