Проснулась уже утром, судя по долетавшему из окна шуму транспорта, поздним утром, но не оттого, что совершенно выспалась. Отчетливо чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
«А я ведь ему вчера не сказала, где туалет, — закралась неловкая мысль. — Поутру бедняге приспичило, а как справиться с проблемой, не знает».
— Привет. — Я села в кровати и постаралась улыбнуться максимально дружелюбно. — Кстати, мы вчера так и не познакомились толком, я — Геля.
— Не понимаю. — Сидящий на корточках у стены мужчина устало потер виски. В рассеянном свете, проникающем сквозь опущенные жалюзи, его лицо с темными очками на носу выглядело довольно забавно.
— В жизни всегда должно быть место тайне, — согласилась я, зевнула, прикрывая рот ладонью, и, поборов легкое смущение, первым делом прояснила главный вопрос: — Туалет за первой белой дверью в коридоре. Или ты еще что-то спросить хотел?
— Я не понимаю, — повторил дроу, как-то очень нервно дернувшись при словах о туалете.
Чего он, болезный, у них не принято об этом открыто сообщать? Извиняйте, не подумала со сна. И вообще, со стукнутой какой спрос?
— Пленник ли я или смерти моей ты желаешь? Но не было отравы в пище и питье, и в ночи никто не пришел с острой сталью… — продолжил перечисление загадок гость из кладовки.
— Чего? Какой пленник? Какое убийство? — Я так возмутилась, что даже окончательно проснулась. — Ну, знаешь ли, белобрысый, это уже слишком! Я ему дядины очки, свой ужин, свой чай с коньяком отдала, только пару глотков отхлебнуть и успела, шторки закрыла…
— Я разделил твой хлеб? — Теперь в голосе перебившего дроу слышалось еще большее недоумение. — Но если ты на службу изгнанника принять пожелала, не убоявшись мести Ллос и родов, то почему обряда не завершила?
— Какой обряд, какая служба…
Настала моя очередь тереть виски и нервно чесать шею. Этот серокожий изгой меня совершенно запутал и, похоже, попутно запутался сам. Не зря у дроу паучья религия, такие силки из слов заделал, оба завязли.
— Сдается мне, парень, мы, словно Восток с Западом, в абсолютных непонятках относительно друг друга, потому как воспитание у нас разное. Давай я расскажу, что, по-моему, случилось. А ты озвучь свою точку зрения. Только вот есть ли смысл трепаться, если ты словам не веришь?
— Говори, ложь я почувствую, — согласился изгой, то ли приказывая, то ли прося. Он так искусно поддержал баланс между двумя противоположностями, что, какая именно имелась в виду, определить было затруднительно.
И я коротенько поведала незваному гостю о вчерашних злоключениях, начавшихся с удара молнией в лоб и закончившихся утренними разборками с иномирянином. О том, что у нас дроу не водятся, я поведала особо.
— Ты приняла изгнанника в дом только потому, что он вошел в дверь твою, и никаких обязательств не налагаешь… — почти шокированно констатировал темный эльф.
— Ну да, — согласилась я и улыбнулась безымянному гостю, взбивая кулаком подушку. Все-таки живой кусочек сказки в квартире, прямой доставкой в кладовую — это супер! — Кстати, а за что тебя выгнали?
— Отказался выйти на ритуальный поединок во славу Ллос с побратимом, — глухо ответил мужчина и неловким движением поправил очки.
— А он?
— Он вышел и участвовал в погоне за отверженным, — мертвым голосом ответил дроу, по-прежнему сидя на корточках у стены в самом темном из углов. Удобно ему, что ли, там больше, чем в кресле? — Я больше не Нейр из дома Дераан нок Ллорг. Только Нейр.
— Мне жаль, Нейр, — посочувствовала я. — Но ты жив, а значит, не все потеряно.
— Я не знаю твоего мира, тут светит слишком яркое солнце. Скажи, Геля, найдется ли здесь работа для клинков изгоя?
Звонок — птичья трель — от дверей прозвучал столь неожиданно, что рука резко дернулась и ноготки поцарапали шею. Шипя от боли, я недоумевала, кого принесла нелегкая. Жаворонков среди моих друзей не водилось, а родная семья аритмиков, способных как бдеть до утра, так и вскакивать до зорьки, находилась на отдалении достаточном, чтобы не устраивать ранних побудок личным визитом во плоти.
— Кто-то пришел. С разговором придется подождать, — проинформировала я гостя, вылезая из кровати и нашаривая халат. Не открыть нельзя. Вдруг там соседи, у которых что-то протекло или кто-то умер. Тогда попробуй не открой, решат, будто сама я тапки отбросила.
Перед дверью я остановилась и спросила:
— Кто там?
— Панина Гелена Юрьевна? — осведомился в ответ незнакомый мужчина.
Голос был бодрый, для субботнего утра отвратительно бодрый, но проскальзывали в нем какие-то подергивающиеся, как в эквалайзере, нотки. Кажется, тот, кто за дверью, несколько нервничал.
Я скосила глаза на дроу, с едва слышным шелестом аккуратно извлекшего из-за спины пару черных сабель, и подумала, что причина для подергиваний у невидимого собеседника имеется. Целых две. На меня этот колоритный тип нападать не собирался, во всяком случае, пока мы с ним не закончили терки по поводу службы. А вот на тех, кто за дверью, — не поручусь.
— Да, что вы хотели? — уточнила я, одновременно прижимая и открывая дверь так осторожно, чтобы щелчок замка был почти не слышен. Теперь можно было воспользоваться глазком на второй, железной двери и опознать утреннего гостя.
На лестничной клетке стояли двое. Одна — тощенькая, с прической а-ля щипаная ворона женщина неопределенного возраста и комплекции «зависть дистрофика», которую только подчеркивало черное облегающее платье, расшитое бисером. Другим был крепенький, как гриб-боровик, мужик лет пятидесяти навскидку, с щеточкой моржовых усов над губами и седым ежиком волос. Боровичок был облачен во вполне приличный однобортный костюм цвета мокрого асфальта.
— Побеседовать, Гелена Юрьевна. Мы располагаем весьма полезной для вас информацией.
— Я ничего не покупаю у распространителей, — на всякий случай предупредила я.
— А шаровые молнии к вам не залетали? — вкрадчиво поинтересовался собеседник, и этот «пароль» сделал свое дело.
Я щелкнула замком и сняла цепочку, приглашая пару странно осведомленных людей войти. Отпирала медленно, давая возможность первому гостю убраться в комнату, если он не хочет сталкиваться с кем-то чужим. Зря старалась, серокожий не двинулся с места и сабли не убрал.
Вошедший мужчина сверкнул серыми внимательными глазками сквозь стекла стильных очков на затянутого в кожу, вооруженного и вообще очень опасного дроу, вздохнул и признал:
— Кажется, твое предвидение немного запоздало, Настенька. Привратница уже распахнула дверь.
— Это вы так прозрачно намекаете на то, что уже уходите? — съехидничала я.
— Мне их убить? — равнодушно уточнил дроу, как если бы спрашивал, с белым или черным хлебом я буду бутерброды.
— Нет, — сразу отказалась я от великодушного предложения и, чувствуя, что моя маленькая тихая квартирка медленно, но верно начинает превращаться в филиал цыганского табора, предложила гостям: — Тапки на полочке. Проходите на кухню. А я пойду чайник поставлю. Заваркой обеспечу и вареньем абрикосовым, а все остальное вчера съел дроу.
