— Когда это ты все узнала?
— Сегодня перед матчем, когда ты уже поехал побаловаться на льду, — ответила я.
— А-а-а!!! — вдруг заорал Савичев, и голос его потонул во всеобщем реве: «Го-о-о-ол!!!»
Пока мы беседовали, мощнейший бросок одного из игроков «Кристалла» от синей линии достиг цели, и счет сравнялся. Савичев тотчас потерял интерес к махинациям Конышева и Воронина и даже к присутствию собственной матери на матче. Азарт профессионального хоккеиста, Игрока с большой буквы пересилил все.
А на площадке тем временем кипели страсти. На табло горели цифры 2:2, а в глазах игроков и болельщиков — неугасимым пламенем — азарт и жажда победы, до конца игры оставалось три минуты.
Последний штурм «Кристалла» был яростным. Команда, потерявшая Смолинцева, Савичева, Климова, команда, ведомая юным Новосадовым, словно забыла о своих потерях. Но по тревожно сплетающимся и расплетающимся пальцам Савичева, по нервно закушенным губам его и тяжелому дыханию я поняла, что он очень волнуется за исход встречи, что он чувствует: команда играет на пределе своих возможностей, за пределом их.
— Какие молодцы! — пробормотал он.
Но тут все сломалось. Под рев трибун мощный игрок «Сатурна» подхватил шайбу, провел ее вдоль борта через всю площадку и отдал точный пас на крюк партнеру. Мощнейший щелчок — и только взлетела сетка за спиной кристалловского вратаря.
Гул прокатился по трибунам и сник до полной, гробовой тишины, и в этой тишине четкий голос диктора объявил:
— С подачи Ильи Седмикина, номер двадцатый, шайбу забросил Игорь Шепелев, номер десять.
— Конечно, — с отчаянием прошептал Савичев, — Седмикин, Шепелев, НХЛ, сборная страны! Где уж нам, несчастным, до них!
Он повернулся ко мне, глаза его горели.
— Этот Шепелев вообще играет в «Нью-Джерси Дэвилз», он Кубок Стэнли выигрывал… как его Воронин напрокат заполучил на сезон… ума не приложу! А этот Седмикин, мать его так!..
Он тоже…
— Да вы же обыграли их там, в гостях, — ободрила его я, — обыграете и еще раз, дома.
— Сегодня вряд ли, — покачал головой Алексей, — вот если бы Валера играл, если б не удалили его до конца матча… не говоря уж о Максе и обо мне.
Матч завершился дракой, перешедшей в побоище, в котором приняли участие все хоккеисты играющих команд…
Я взяла в руки сотовый телефон и решительно набрала номер.
— Я слушаю вас, — рявкнул в трубку голос Воронина, — говорите.
— Добрый вечер, Вадим Николаевич, — сказала я, — вас беспокоит одна ваша недавняя знакомая. Помните псевдожурналистку, так нелюбезно вломившуюся к вам в номер не далее как вчера днем?.. Так вот, я хотела бы продолжить разговор. И передать привет от одного хорошо известного нам обоим лица.
— Это ты вчера была с Климовым и прострелила колесо джипа? — вкрадчиво проговорил Воронин. — Так я и думал. Савичев с тобой?
— А вот об этом я и хотела поговорить с вами. Но наедине. Не стоит впутывать в это дело ни любезного господина Конышева, ни его почтенной супруги. А иначе мы можем не договориться.
В трубке что-то булькнуло, и после продолжительной паузы Воронин произнес, вероятно, первые пришедшие ему на ум слова:
— А откуда у вас… мой номер телефона?
А, заговорил на «вы», отметила я. Держу пари, способ, которым я выведала номер его телефона, интересовал его в эту минуту меньше всего.
А телефон мне дал Суворов, Александр Иваныч, а ему его сообщил сам Воронин.
— Хорошо… где мы встретимся?
— Вы предлагаете мне самой назначить место этой встречи?
— Почему бы нет, — откликнулся он, — при всех моих гангстерских замашках я сохранил немало от истинного джентльмена.
А, он еще и иронизирует!
— Куда поехал господин Конышев? — спросила я.
— Это так важно?
— Иначе я не спрашивала бы. Хорошо, я повторю вопрос еще раз…
— Он поехал с Анной Сергеевной в ресторан, — перебил Воронин, — где намерен поужинать. После этого он направится в гостиницу «Братислава», где проживает в данный момент.
— А почему он не хочет жить в квартире по улице Пушкина, шестнадцать, записанной на имя его супруги?
Воронин некоторое время помолчал.
— Об этом вы вольны узнать у самого господина Конышева, — наконец холодно ответил он.
— Тогда встретимся на выходе из ледового Дворца спорта и на вашей машине отправимся на Пушкина, шестнадцать.
— Вот как? — В его голосе послышалась изрядная доля удивления. — Вы не боитесь?
— Что вы, бояться — это не мой профиль, — насмешливо ответила я. — Кроме того, я буду не одна.
— Кто же будет с вами? Уж не Савичев ли?
— Вы на редкость догадливы, господин Воронин.
— А, ну с ним мне есть о чем поговорить.
— Так поговорим. Значит, через пять минут у входа во Дворец спорта.
Мы с Савичевым только вышли на улицу, как к нам подошел мужчина, в котором я узнала вчерашнего напарника Башкова в той памятной погоне по вечернему Тарасову.
— Вадим Николаевич ждет вас, — сказал Сидор, подозрительно косясь на Савичева.
В этот момент от Дворца спорта отъехал черный «Линкольн» и, стремительно набрав скорость, умчался в сторону центра города.
— Я позвонила туда, — шепнула я Савичеву, — все в порядке, можно ехать.
— А Наташа? — тихо спросил он.
— Не знаю, к сожалению.
— Садитесь, — сказал Сидор, открывая перед нами дверь многострадального джипа, которому я только вчера прострелила колесо.
— Добрый вечер, — приветствовал нас Воронин, сидящий на заднем сиденье. — Алексей Иваныч, вы садитесь на переднее сиденье, а вы, Татьяна, ко мне. Или наоборот, как хотите.
— Я думаю, мы поместимся на заднем и втроем, — ответила я, — машина у вас не маленькая, не чета всяким раздолбанным «копейкам» с пьяными в стельку журналистами на заднем сиденье.
Сидор свирепо выдвинул нижнюю челюсть и уперся в меня тяжелым взглядом.
— Ну что, поехали, — сказал Вадим Николаевич почти весело и прищурил маленькие глазки.
Сидор послушно нажал на газ, и джип, вырулив со стоянки перед Дворцом спорта, помчался по вечерней трассе.
— Признаться, Алексей Иванович, я не ожидал от вас такой прыти, — заговорил Воронин, — обвести вокруг пальца троих остолопов и Юлю в придачу! Или Юля играла на вашей стороне? Вы мужчина видный, а она чутко относится к таким качествам особ мужского пола, как красота и статность.
