Мастер глянул на него… как-то не так.
Санёк даже растерялся:
– Или я должен спрашивать?
– Ты попутал, малыш, – строго произнес Мертвый Дед. – Воина не спрашивают. И он тоже вопросов не задает. Он или делает, или – не воин. На-ка вот, выпей! – и протянул Саньку всё ту же емкость со всё тем же вонючим зельем.
– Я не хочу! – воспротивился Санёк. – Я же сдал ваш проклятый экзамен! Что еще вам надо?
– Ты сдал не экзамен, а тест, – ледяным тоном произнес Мертвый Дед. – Экзамен ты сдашь сейчас. Прямо сейчас. Или хрен тебя допустят в Игру!
– Ну и хрен тогда с вашей долбаной Игрой! – взъярился Санёк. – Не хочу и не буду! Ясно вам?
Он ожидал встречной вспышки, но мастер оружия вдруг широко ухмыльнулся и проворчал вполне одобрительно:
– Есть у тебя характер, малыш! Есть. Ну так покажи его в деле! Сделай что должен. И будь что будет.
И Санёк вдруг понял: этот человек прав.
И в третий раз проглотил яд.
– …Тресни ее по голове, чтоб не крутилась! – рявкнул тот, который держал Санька на ноже.
– Не-а! Я люблю, когда трепыхается… – Второй, тоже с бритой башкой, одной татуированной лапой сдавливал Ксанькино горло, другой грубо, как тесто, мял ее груди, оставляя красные кровящие следы.
Господи! Санёк угодил в тот же кошмар!
– Не делайте этого, не надо, пожалуйста, вы же люди, как так можно…
Совсем тихонько бормотал, потому что рот не открыть: снизу челюсть подпирал нож. Было больно, но не очень…
Бандит совсем не смотрел на Санька. А чего смотреть: тюфяк тюфяком. Удивительно, что еще в штаны не наделал…
«Красивые груди у девушки…»
Санёк удивился. То была его собственная мысль. Но он еще не понял, что это значит…
– Не трогайте ее, вы, животные!..
Женщина ползла по ковру, подтягиваясь руками…
Бандит с ножом перевел на нее взгляд. И третий, шаривший в ящике, тоже прервался и уставился на покалеченную…
Санёк чуть опустил подбородок. Кончик ножа вошел на миллиметр глубже… Бандит рефлекторно (он на Санька не глядел) ослабил нажим…
И Санёк получил шанс. Резко выпрямился, даже на носки встал – и снял себя с клинка. И тут же присел резко и быстро. В колене что-то хрустнуло, но сделать дело – не помешало. Удар локтем по яйцам. Промахнуться невозможно, торчащий хрен точно обозначил место, резкий подъём (немолодое нетренированное тело слушалось плохо, но – слушалось) и еще один удар, локтем по горлу. Выворот ножа из ослабевших пальцев – рукоять будто сама прыгнула в руку. Бросок вперед… Толчковая подвернулась, но Санёк схватился за край трюмо и не упал. Нож прыгнул вперед, вспарывая справа шею третьего, как раз когда тот замахнулся, чтобы пнуть женщину по голове.
Теперь очередь насильника… И тут Санёк едва не облажался. Нога не слушалась совсем, боль в спине стала просто невыносимой… Повезло еще, что урод не успел ничего заметить, потому что увлекся, гад… Санёк уперся свободной рукой в край кровати и ударил. Даже не ударил – просто воткнул нож под лопатку. Как в кусок мяса…
Воткнул – и свалился на ковер – спину будто раскаленным прутом проткнули.
– Гарик! Гарик! – Жена ползла к нему, волоча переломанные ноги. – Они убили тебя?!
Дочь, горло которой больше не сдавливала лапа насильника, закричала истошно…
Ворочался на полу тот, первый, с разбитым кадыком…
– Гарик! Они убили тебя!..
– Хрена им, убили! – прохрипел уже не Санёк, а тот, пожилой… – Радикулит проклятый! Прострелило!
А в дверь уже колотили. Видно, услышали Ксанькин жуткий крик…
Глава двадцать первая
Закрытая территория зоны «Мидгард». Коренные потребности свободного человека
Мертвый Дед ушел праздновать победу Санька. Так и сказал: я буду праздновать твою победу, а ты будешь спать. Кому-то это показалось бы несправедливым, но только не Саньку. Покушал – и баиньки. Перед сном и в процессе оного – наставление от мастера адаптации Феодора Герца.
– Вы, молодой человек, сейчас выпьете этот полезный коктейль и уснете. А я тем временем проведу с вами сеанс гипнотерапии, который позволит вам разобраться с собственным «Я».
– Мне опять придется кого-то зарезать? – недоверчиво проговорил Санёк.
– Не беспокойтесь. Вам будет сниться очень приятный сон, а я немного помогу вашему подсознанию правильно сформулировать ваши желания и несколько переосмыслить те моральные и социальные ценности, которые были вложены в вас общественным воспитанием.
– А нельзя ли попроще? – буркнул Санёк.
Его «подсознание» искало подвох в любой реплике мастеров. И у него были на то основания.
– Позвольте объяснить вам на примере. Предмет, которому я обучаю слушателей, называется социальной адаптацией. Моя задача – помочь вам выжить в обществе, которое вам чуждо. Но есть другое общество, то, в котором вы выросли, с которым накрепко связаны и которое, как вам кажется, знаете достаточно хорошо. Но, как писал в свое время один успешный политик, «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Что, впрочем, не помешало ему это общество разрушить, поскольку есть винтики и гаечки, а есть те, кто орудует гаечным ключом. Это они стремятся сделать вас максимально зависимыми: закладывают в ваше незрелое сознание абсурдные идеи, дабы лишить вас в первую очередь свободы творчества, а во вторую – свободы выбора. Так неумение человека завязывать галстук либо закрывает для человека путь туда, куда без галстуков не пускают, либо вынуждает искать партнера, который умеет завязывать галстуки.
– Бывают галстуки на резинке, – заметил Санёк.
– Тоже вариант, – согласился мастер Герц. – Но не ваш. Думаю, вы бы потратили пять минут и научились завязывать галстук самостоятельно.
– Я умею.
– Мои поздравления. Общество для большинства его членов – это конвейер. Каждый выполняет отдельную операцию и зависит от других. Над ними стоят те, кто конвейером управляет. Эти отличаются от зависимого большинства исключительно местоположением и тоже вполне заменяемы. И именно они более всего заинтересованы в сохранении статус-кво, поскольку власть, особенно власть не наследственная и не подкрепленная религиозными верованиями, держится исключительно на навязанных большинству суевериях. Есть и третья категория: те, кто конвейер обслуживает. Те, без которых конвейер рискует остановиться, потому что некому будет заменить сгоревшее реле. Эти могут входить без галстука на светские рауты, но подносить им шампанское не станут. И наконец четвертая категория: те, кому приходится модернизировать сам конвейер. А модернизировать – необходимо, потому что в развивающемся мире стагнация – это отсроченная смерть. Для четвертой категории граждан формализованные идеалы не являются управляющими. Общество охотно бы извергло их всех, но ограничивается лишь теми, кто огульно отрицает все правила навязанной игры. И вынуждено сосуществовать с теми, кто готов принять социальные стимулы и запреты именно как правила игры, теми, кто сам решает, что нужно, а что – неприемлемо…
