– Что здесь произошло? – прорычал Эдриан, продолжая удерживать смеющуюся дочь.
– Точно могут ответить лишь те, кто здесь был до нашего прихода, – задумчиво проговорил Оберон.
– И кто же это был? – все еще зло, но уже не столь агрессивно спросил повелитель вампиров.
– Да откуда же мне знать? – хмыкнул демон, обменявшись задумчивым взглядом с собратьями.
Дрэй знал, кто был здесь, так же, как догадались об этом и демоны. И от одной мысли об этом ему стало не по себе. В комнате пахло кровью, человеческой и вампирской, но более всего тут чувствовалась манипуляция с потоками силы. Что это значило? Никому из них объяснять было не надо, особенно учитывая состояние Фриды. Ясность для присутствующих вампиров и дроу никто вносить не собирался. Конечно, Эдриан, как и Тарий с Корчем, дураком не был. Ему хватит и логических размышлений на тему того, что случилось в эту ночь. Рано или поздно он сопоставит исчезновение Мары и помутнение рассудка его дочери. Какие выводы он сделает? Этот вопрос оставался открытым, но, по мнению Оберона, не первостепенным. Как он ни старался, но не мог услышать песнь крови Серебра. А это давало ему на выбор несколько вариантов. Первый был самым неприемлемым. Мара мертва. Он тут же был отметен, поскольку нет тела – нет дела, как любил говаривать его любимый враг. Второй вариант был более логичен в сложившихся обстоятельствах, демоница использовала дар Грани, а значит, он теперь будет беречь свою хозяйку лучше любого цепного пса. Ни один демон, человек, вампир, эльф, дэйург или дракон не сможет почувствовать ее и творимую ей магию, пока она сама того не пожелает. Интересно, а она сама знает о таких свойствах игниса? Вероятнее всего, что нет. Не может ни один демон сознательно закрыться даже от собственного дэйурга. Отсюда возникала еще одна проблема, необходимо было найти Каа’Лима. Уж если кто и сможет дозваться ее сквозь силу Грани, так это он. Проблема под номером три стояла перед Обероном и сжимала в объятиях свою непутевую дочь. Демону едва удалось не поморщиться от брезгливости, глядя на Фриду. Но с этой проблемой он решил разобраться здесь и сейчас, дабы избежать ненужных последствий.
– Ты не откроешь охоту, Эдриан, – произнес он, смотря глаза в глаза повелителю вампиров.
– Что? – На мгновение Эдриан даже растерялся от такого заявления. – Это моя дочь и виновные…
– Не откроешь, – казалось бы, тихо сказал Оберон, но от мощи его голоса задрожали стекла в комнате Фриды. – Еще раз заставишь меня повторить, и разговоров более не будет. Лечи дочь и не лезь в дела, которые тебя не касаются.
У Эдриана не было выбора, кроме того, как смолчать, но был выбор, как поступить. Но думать об этом сейчас он не стал. Не зря ведь говорили, что некоторые демоны умеют читать мысли.
– Здесь нам более нечего делать, – сказал Илай, поворачиваясь спиной к собравшимся и направляясь к выходу.
Остальные, кроме Эдриана и пребывавшего в странной задумчивости Тария, последовали его примеру.
Демоны отказались продолжать поиски и отправились в выделенные им покои. Уже утром делегация Кайруса исчезла без лишней помпы и шума. Никто не видел, как они покидали стены академии, равно как и не слышал их сборов.
Дрэй и сам знал, что искать в МАМ бесполезно. Но все же с каким-то непонятным упорством продолжал прочесывать академию, стараясь найти хоть что-нибудь… что-нибудь, что сказало бы: она все еще рядом. Он и сам не понял, как оказался в ее комнате. Не осознавал и того, как раскрасило алое солнце серое небо. Но сейчас он точно знал две вещи. Чего бы ему ни стоило, но он найдет ее! А когда найдет, то скажет ей все, как есть. Главное, чтобы не было поздно. Но прежде следовало поговорить с Орэном. Он единственный из всех знал Мару достаточно, чтобы предсказать, куда она могла отправиться.
Кровавый горизонт рассветного неба принимал в свои объятия дитя воздуха, алого дракона, что встал в это утро на крыло. Он улетал стремительно, не оглядываясь. Он знал, должно быть впервые за всю свою долгую жизнь, чего на самом деле хочет. И эта жажда желаемого будет вести его в поисках той единственной, которую он не должен был потерять, но даже сейчас с каждым вздохом терял все больше. Быть может, у него еще будет шанс? На надежду, на прощение, на обретение утраченного? Нет, хотя бы на то, чтобы объяснить…
А в это время Лиам сидел во мраке собственной комнаты. Вид у него был потрепанный и весьма удрученный. Не на это он рассчитывал, совсем не на это. Он был недоволен собой, своим просчетом. Как недовольна была и тьма, что сейчас говорила с ним.
– Скажи мне, Лиамиэль, что было сложного в моем поручении? Но ты так подвел меня! – вопрошал хозяин, оставаясь невидимым во тьме, что сгущалась в углу комнаты. – Я несколько ночей провел над кроватью мага, уговаривая его поговорить с драконом. Назвал тебе место и время. Ты должен был лишь предложить свое плечо в нужный момент. И что ты сделал вместо этого?
– Не смог удержать… – вяло отозвался эльф.
– Не смог удержать! – хмыкнул в ответ его собеседник. – Почему, о вселенская бездна, ни на кого нельзя положиться? – саркастически заметил говорящий. – Я, мой друг, не здесь и не там, против демона мне не выйти в открытую. Против такого демона. Ведь одно ее желание – и я отправлюсь за Грань. Не обольщайся, – заметив странный блеск в глазах эльфа, произнес хозяин, – ты ей не скажешь. Клятва, знаешь ли, дает определенные обязательства. Не забыл?
– Нет, – с ненавистью отозвался светлый эльф.
– А раз не забыл, иди к вампирам. Поучаствуй в поисках… а как найдешь, будем решать, что дальше…
Тьма рассеялась, но комната так и осталась погруженной во мрак. Так же с каждым годом во мрак погружался и Лиам, и, казалось, ничего уже с этим поделать было нельзя. Его надежда на освобождение становилась все более призрачной, как теплый день среди зимы. Как ни крути, каким бы ярким ни было солнце, но зима все равно возьмет свое…
Я сожгла его тело в предрассветных сумерках. Огненные искры, плясавшие по бревнам догорающей сторожки в горах Пограничья, рыжими мотыльками взлетали к серому небу, яростно шипя, когда самые неудачливые из них соприкасались с белоснежными снежинками, что кружили вокруг. Зима на севере Ирэми – это всегда снег и холод. Лютый, беспощадный, пробирающий даже сквозь самую теплую одежду. Но мне не было холодно этой ночью. Все, что можно было заморозить, замерзло сегодня на юге нашей страны и сейчас догорало в яростном пламени огня, что еще мгновенье назад россыпью искр слетело с моих пальцев. Я стояла очень близко, так что ревущее пламя жгло мне щеки. Но не могла найти в себе силы, чтобы отойти.
Когда взойдет солнце, от этого домика в горах не останется и следа. Как забавно, ведь именно с него все и началось. Быть может, следовало сжечь его еще тогда? Но кто же знал, что светлая мечта маленького мальчика приведет его не к великому магу, а к собственному погребальному костру?
Я долго стояла в то утро, недвижимо смотря на танец пламени. Все ждала, что же будет, когда оно угаснет. А осталось лишь несколько обуглившихся покосившихся балок и огромное черное пятно на белом снежном покрывале. И все равно я не могла найти в себе силы двинуться с места. Но вот снег прекратился, а на небе появилось маленькое блеклое солнышко. А я вдруг поняла, как сильно устала… Пришла пора двигаться вперед.
