Когда мост остался позади, я прошел сквозь клубы жалящего едкого тумана; горячий и сырой сумрак наполняли голоса: то ли людей, то ли животных, то ли каких-то жутких монстров — крики, стоны, споры, даже отголоски смеха, болезненно рожденные из глубин какого-то существа. Шум проклятых. Собственно, все то, что можно было ожидать. Воздух был до ужаса душным и липким, даже спертым, каким он бывает в августе в нью-йоркской подземке — только в тысячу раз хуже. Я уже чувствовал всю мучительность ситуации: мой мозг ожидал, что тело начнет выделять литры пота как можно быстрее, а мое тело демона — оно ничего такого не делало. Видите ли, это было нормально, и тело демона, в котором я находился, справлялось с этим именно так. Шестьдесят градусов выше нуля и противная духота, как на болотах Флориды. Подумаешь!
Ожидается чудесный денек, дамы и господа. Чуть позже возможен диарейный дождь, так что я взял с собой зонтик! Всего хорошего!
Вырвавшись из тумана, окружавшего мост, я наконец смог разглядеть, где я на самом деле находился.
Согласно краткому обзору Ламех — а ее информация теперь застряла у меня в голове, как факты из полузабытого исследования в колледже, — Ад представлял собой чудовищный цилиндр, шириной с небольшую страну. Вверх и вниз он тянулся до бесконечности, его бесчисленные обители собраны в слои, похожие на невероятно огромный древесный срез, на сердцевину всего мира. Аваддон, как и большая часть Ада, был своеобразной замкнутой страной, состоящей из нескольких уровней, а его города были в основном построены на обломках других поселений.
«Обломки» — именно так можно было описать то, что я видел. Новые постройки были возведены из камней и грязи; из остатков старых стен и башен созданы тысячи новых очертаний, которые вместе составляют гигантский муравейник. Между нагроможденными постройками едва ли можно протиснуться, не задев их плечами, а каждая их частичка кишела адскими созданиями. Разнообразие форм их тел поразило меня. Некоторых из них едва ли можно было назвать телами в обычном смысле этого слова, они скорее были похожи на движущиеся клейкие огоньки (с десятками глаз, приводящими в замешательство); другие походили на зверей или полузверей или на странное переосмысление человеческого тела. Один из них был совсем недалеко от меня: он переносил на себе грязноватую конструкцию из взаимосвязанных дыр, образующих лабиринт в тонкой лестнице из дерева, грязи и сплетенной кожи. Сам же он был похож на гигантского японского краба с невероятно длинными щупальцами, правда, на каждом щупальце этого существа росло еще несколько человеческих рук. Голова, возвышавшаяся над панцирем краба, тоже была человеческой и выглядела так, будто существо насвистывает какую-то мелодию.
Но потом я заметил нечто еще более странное. В паре метров от меня в тумане виднелся Мост Нерона, тропа, которая была входом и выходом из Ада, но казалось, что никто со стороны Ада не понимал, что здесь находится этот Мост. Я смотрел, как существа уходят в туман и проходят мимо Моста, как будто для них он был невидимым. Может, так оно и было. Все эти несчастные существа, спотыкавшиеся о землю всего в нескольких шагах от выхода, который они не могли увидеть. Вдруг я почувствовал приступ тошноты. Если прежде я не совсем осознавал, где нахожусь и что меня ждет впереди, теперь я начинал кое-что понимать.
Конечно, тут не было никакого неба. Создателям Ада не было нужды преклоняться перед физической реальностью Земли — как и тем, кто создал Рай, да и сам облик этого места должен был постоянно напоминать о заключении и наказании. Правда, в некоторых местах Аваддон простирался далеко ввысь, особенно вдоль стен, где обломки строительных материалов были уложены друг на друга и возвышались вверх намного выше моего роста; но все равно над ними виднелась крыша из зубчатого, разбитого камня. Это был низ следующего уровня, а вовсе не небо.
Как бы ново и необычно это все ни было, у меня очень мало времени, чтобы осмотреться, потому что, как только я вышел из тумана, меня окружили шум и вонь, а еще самые уродливые ублюдки, которых я когда-либо встречал.
— Черви! — существо, похожее на лягушку без задних лап махало в воздухе пучком грязных черных веток. — Хрустящие, как ты любишь!
— Джин! Глоток джина, всего капельку, — это я услышал от парня, который выглядел так, будто его распилил надвое неудачливый фокусник, а потом собрал заново хирург-любитель — брат того самого фокусника. Его косые глаза поймали мой взгляд. — Эй, ты. Тебе бы не помешало пропустить стаканчик. Ни одной ясной мысли до последней лампы, это я гарантирую. Всего капельку!
До последней лампы. Что-то нашлось в воспоминаниях от Ламех. Здесь не было ни дневного, ни лунного света, так что первая лампа означала утро, вторая — полдень, потом одну из них гасили, а последняя затухала в самом конце дня. (Пламенные трещины в стенах — единственный источник света после окончания дня — назывались «загробным светом».) «Капелькой» здесь называли железную монетку. Джин наверняка был сделан из чего-то ужасного, так что этим он меня совершенно не соблазнил. По сравнению с Раем Ад — невероятно реалистичное место, что, я думаю, было логично — настоящая нагота, настоящая еда, настоящее дерьмо, настоящие деньги, дальше сами придумайте. Магический свет и приглушенные, пастельные цвета Небесного Города казались мне намного приятнее, а я успел пробыть в Аду всего пару минут.
Торговец джином прошаркал мимо меня, предлагая мне кружку, которая болталась на таком длинном кусочке кожи, что собирала всю грязь с земли. Я хотел пить, но даже если бы эта грязная штуковина была самим Святым Граалем, я бы не поднес ее ко рту — отвратительный запах джина можно было уловить среди тысяч других, так что оно того не стоило. (Тогда я именно так и считал. Но позже передумал. Пробыв в Аду какое-то время, я глотал все, что мог достать — прямо как в реальном мире. Если и есть на свете место, где постоянно требуется выпить, так это Ад. Ад и некоторые места в Оклахоме.)
Но парня с выпивкой прервали прежде, чем он мог закончить свою болтовню. Нечто более крупное отпихнуло его и замаячило надо мной, как прибывающий автобус. Это новенькое существо было женского пола и немного смахивало на Герцогиню из «Алисы». Короче говоря, она выглядела как грустный ламантин в парике.
— Мерзавец! — рявкнула она в сторону торговца джином. — Этому прекрасному джентльмену не нужно твое пойло. Ему хочется чего-нибудь получше, а? Я верно говорю? — Она покосилась на меня с вожделением, а ее грудь, похожая на два пластиковых пакета макарон с голубой подливкой, подпрыгнула в ее оборванном корсаже. — Уж что ямогу предложить за капельку, ваша светлость. Я вычищу все ваши трубы и канавки, не сомневайтесь. Вычищу весь пепел из вашего дымохода!
Она задрала юбку, чтобы показать мне, что было под ней. Представьте себе лысую лошадь, у которой столько же ног, сколько у паука, а еще жалкая пародия на женские гениталии меж каждой парой обвисших бедер со следами от ран… Хотя нет, лучше вам об этом не знать. Я старался сдержаться изо всех сил, чтобы меня не вырвало.
— О-о-о, прекрасно, — сказала она, протягивая руку к моему пенису.
Вдруг я осознал, что я голый. В смысле, действительноосознал. Я повернулся и бросился в толпу, в тот момент не думая о том, какие ужасные существа касаются моей кожи.
