Стоило признать, что врал Головешка мастерски, не возникало сомнений, что он говорит правду.
– Ну, хорошо, – Эрэм если что и заподозрил, то виду не подал. – Когда пойдете?
– Сейчас и отправимся, – сказал Расин, с трудом отогнав искушение повернуться туда, где на ветке сидела черная маленькая птичка с кроваво-красными пятнами на крыльях.
– Чего зря время терять? – поддержал его Головешка. – Смотрите тут, не спите.
Сложная задача достается и гибберлингу – ему наблюдать не только за тем, что происходит в джунглях вокруг лагеря, но и за восставшим, не дать тому учинить очередную каверзу, а сделать это не проще, чем не позволить змее убежать из дырявой клетки.
– Разве тут заснешь? – спросил Эрэм, и засмеялся так, что затряслось его металлическое лицо.
Расин кивнул, и они зашагали прочь, точно в том направлении, где остался разоренный муравейник.
– Как мне хочется его убить, – прошептал Головешка, когда Зэм и гибберлинг исчезли из виду за деревьями.
Хадаганец хмыкнул:
– Если уж сам Тэп не справился, то у тебя мало шансов преуспеть.
Эльф мгновение озадаченно молчал, а затем расхохотался.
– Ничего, и не на таких находили управу, – угрожающе пробормотал он и оглянулся. – Так, кажется, что мы уже достаточно отошли, можно заняться делом… Остановись-ка.
Наложить чары невидимости можно лишь, когда объект колдовства остается неподвижным. Понятное дело, что они не заставят тебя целиком исчезнуть для чужих глаз, но сделают куда менее заметным.
В астральном корабле он использовал простой вариант, сейчас придется задействовать нечто более основательное.
– Сначала ты… – Головешка принялся водить руками над головой Расина, и тот ощутил, как щекотка ползет от макушки вниз по затылку и щекам, затем по груди и спине. – Готово.
– Ничего не чувствую.
– А ты и не должен, – эльф усмехнулся. – Теперь я сам, и это будет потруднее.
Он пошевелил ладонями над собственным лбом, потом словно что-то размазал по боковым частям головы. Очертания высокой стройной фигуры задрожали, и та, померцав, растворилась в воздухе.
Приглядевшись, Расин увидел смазанный, нечеткий контур, становившийся заметным, когда Головешка двигался.
– Ну вот, так намного лучше, – сказал тот. – Заклинание это хорошо тем, что его невозможно засечь на расстоянии, ну а что касается слуха, зрения и прочего обоняния, эльф и хадаганский диверсант должны оказаться лучше, чем полусгнившие ходячие трупы.
Это верно, восставшие никогда не славились остротой чувств или умением маскироваться.
– Поспешим, – сказал Расин.
Они скользили через лес, бесшумные и почти невидимые даже для обитавших в джунглях животных. Стадо «оленей» убралось с их дороги в последний момент, после того, как Головешка едва не врезался в вожака; проводил удивленными глазами похожий на покрытую чешуей зелено-серую кошку хищник; не удостоила и взглядом пронесшаяся в кронах группа крикливых рыжих обезьян.
Вот и то место, где неведомый враг поставил отшибающее рассудок заклинание.
– Оно на месте, даже не поистрепалось, – сказал эльф. – Никого не слышишь?
Если они рассчитали все правильно, то Эрэм уже сообщил союзникам, что за ними началась охота. Те должны начать готовиться к встрече с преследователями, и тем или иным образом нашуметь…
Расин напряг слух, повертел головой туда-сюда, выискивая зону тишины, что всегда возникает в лесу вокруг пробирающегося через нее двуногого, неважно, человека, орка, гибберлинга или Зэм: закрывают рты птицы, перестают свистеть насекомые, все твари неразумные прячутся, надеясь, что опасность пронесет мимо.
– Нет, ничего, – проговорил он. – А ты?
– И у меня тихо, – Головешка шагнул вперед. – Поковыряюсь пока в заклинании.
Он присел на корточки, а затем словно вовсе исчез, Расин лишь иногда замечал смазанное движение там, где поднималась или опускалась рука, наклонялась голова или колыхался на ветру край одежды.
Вокруг царила обычная какофония джунглей – писк, скрежет, вой, свист, рычание и визг, смешанные примерно в равных пропорциях. Слабый ветер носил удушливые запахи гнили и цветов, лениво колыхал усеянные ветками и шипами листья, в вышине покачивались кроны.
Неужели они ошиблись, и Зэм на самом деле не предатель?
Никому он ни о чем не сообщил, и никто не собирается на них нападать?
Что тогда делать, возвращаться в лагерь не солоно хлебавши, признать, что они потерпели неудачу? А затем снова пытаться войти в пирамиду, добыть те предметы, ради которых они сюда якобы и явились? И делать это, постоянно ожидая нападения со спины?
Расину эта мысль не понравилась.
– Есть, – неожиданно сказал Головешка, и почти забывший о соратнике хадаганец даже вздрогнул. – Я вижу след, он ведет на северо-запад, но большой глупостью будет пойти прямо вдоль него.
– Двинемся рядом с ним, и очень осторожно, – и Расин сдвинулся с места.
Те, кого они ищут, наверняка разбили новый лагерь, но отыскать его будет куда сложнее, чем первый… Но есть шанс, что враг им встретится раньше, где-нибудь на полпути, где он сам приготовил засаду.
Сто метров через сплетение лиан, веток и стволов, еще сто…
Очень медленно, осторожно, дабы ничто не чавкнуло и не хрустнуло под ногой, чтобы не встревожилась сидящая на яйцах птица, и ало-желтая змея толщиной в руку не подняла головы.
Расин остановился за мгновение до того, как уловил подозрительный звук.
Негромкий глухой удар и за ним шорох, будто по траве поволокли нечто тяжелое… Скрежет, какой издает нож, которым снимают кору с деревяшки, и еле слышный лязг…
– След ведет туда, – прошептал Головешка, на мгновение стали заметны очертания его вскинутой руки.
Вон в те кусты, такие густые, что через них и таракану не протиснуться.
– Обойдем с запада, – так же тихо отозвался Расин, и потащил из ножен метательный нож.
Десять шагов и пауза, еще пять и остановка, семь и перерыв…
Чтобы их шаги, почти неразличимые, но все же способные достичь особенно чутких ушей, неестественной ритмичностью не выделялись из того водопада звуков, что заполняет лес.
Сердце Расина дрогнуло, когда он различил в тени зарослей высокую фигуру, а рядом еще одну: ну точно, восставшие, металлические лица и такие же руки, хламиды неопределенного цвета подпоясаны в талии, и давят траву высокие тяжелые сапоги, те самые, следы от которых он видел не раз.
Один старательно обстругивает бревно, другой стоит на корточках и ковыряется в земле.
– Что они делают? – одними губами произнес Расин.
– Готовят нам встречу, – отозвался Головешка.
