В целом, безумный Резак сейчас напоминал серенького деревенского пьянчугу, что на третий день гулянки вышел на драку против заезжего солдата, лишь недавно вернувшегося из армии.
Гордей шумно задышал носом, оглянулся по сторонам. Неужели никто не возразит? Это же убийство! Резак еле держится на ногах, а его противник – полный сил головорез. Мотнув головой, Гордей бросил взгляд на старейшину, но тот, почти скрытый из виду широкими плечами охраны, не отводил сурового взгляда от обоих дуэлянтов. Гордей обернулся, взглянул в белое лицо Винсента, стоявшего рядом, но тот не ответил на взгляд. Он так же, как и все, смотрел на палубу «Бесстрашного», на двух непримиримых врагов. Охотник хотел попросить его вмешаться, даже рот открыл, и в тот же миг над «Бесстрашным» разнесся грозный рев Глока. Дуэль началась. Резко обернувшись, Гордей понял, что пропустил первое движение. Зато отлично увидел его продолжение.
Длинный меч Ползунова описал сияющую полосу и обрушился сверху на Эрика. Тот вскинул щит, подставил его под удар и вздрогнул, когда клинок Глока с глухим стуком врубился в старое дерево. Пошатнувшийся Эрик не успел сделать выпад, а вот Глока тут же крутанул меч обратно. Сияющий клинок словно отскочил от деревянного щита, описал полный круг и ударил снизу, грозя разрубить гибберлинга. Эрик шагнул назад, снова выставил щит, и меч Глок с хрустом врубился в его нижний край. Резак сделал выпад, пытаясь дотянуться до врага, но Ползунов отпрыгнул в сторону, выдирая из деревянного щита свой застрявший меч. Клинок со скрежетом вырвался из старых досок, потянув за собой ворох щепок, сияющей полосой метнулся вбок, отводя острие Резака, и снова обрушился на противника сверху.
На этот раз Эрик не стал принимать удар – смахнул его щитом в сторону, дав клинку противника свободно соскользнуть по старым доскам. А сам в тот же миг сделал выпад. Его клинок едва не зацепил плечо Глока, и тот, зарычав, отскочил. Ползунов находился в более выгодном положении – его меч и его руки были длиннее, чем у Резака, и потому он мог держать противника на расстоянии. А вот Эрику приходилось подбираться к врагу поближе, чтобы хотя бы попробовать атаковать.
Обменявшись первыми ударами, противники медленно разошлись и закружили по палубе, пытаясь обойти друг друга. Гордей вдруг понял, что все это время не дышал, и жадно вдохнул холодный воздух. Он не мог оторвать глаз от этой дуэли – как и все, кто собрался на палубе «Бесстрашного». Охотнику казалось, что гибберлинги должны шуметь, подбадривать криками своих бойцов, желая им победы, но над кораблями царила гнетущая тишина. Ее нарушали лишь звон мечей да тяжелое дыхание соперников, сошедшихся в смертном бою.
Глядя на то, как гибберлинги танцуют по палубе, выбирая момент для атаки, Гордей поймал себя на мысли, что больше не видит в них маленьких забавных человечков. Нет, сейчас, глядя на эту толпу, на двух врагов, обнаживших клинки, Гордей видел лишь воинов, бойцов, видел героев из тех легенд, что так любил слушать в детстве. Он не замечал малого роста гибберлингов, не обращал внимания на то, что их лица покрыты мехом, а их руки вернее было бы называть лапами. Он видел в них людей – со своими бедами, заботами, со своими печалями и радостями. Сейчас он был одним из них – просто еще одним бойцом, что затаив дыхание наблюдали за поединком.
На этот раз первым ударил Эрик – змеей метнулся вперед и сделал выпад, целя клинком в бедро врага. Глок лишь чуть повернулся, пропуская удар, и меч скользнул по его кожаным набедренникам. А сам Ползунов подался вперед, взмахнул клинком и обрушил на противника сверху чудовищный удар. Эрик, не успевший возвратить руку с клинком, вновь попытался прикрыться щитом, но на этот раз не слишком удачно – удар Глока пришелся ровно в щит и едва не свалил с ног Резака. Почувствовав, что он падает, маленький гибберлинг ловко кувыркнулся по палубе, откатившись в сторону.
Но Глок не собирался отпускать врага – он бросился следом, нанося все новые и новые удары своим клинком, который он теперь сжимал двумя руками. Вскочивший на ноги Эрик отвел клинком первый удар, второй смахнул в сторону щитом, едва увернулся от третьего, а потом, наконец, сделал выпад. Его клинок мазнул по плечу Ползунова, и тот взревел – больше от ярости, чем от боли.
Он снова кинулся в атаку, размахивая своим длинным мечом – уже не так ловко, как раньше. Эрик оборонялся как мог – он тоже двигался уже не так быстро, как раньше. Некоторые удары он отводил клинком, другие принимал на щит. Сам он тоже не терялся – пытался контратаковать: то стелился к палубе, пытаясь дотянуться до ног противника, то подпрыгивал, пытаясь нанести удар в голову.
Беспорядочный обмен ударами закончился быстро – противники вдруг разошлись и застыли друг напротив друга. Оба тяжело дышали. На левом плече Ползунова проступило бурое пятно – меч Эрика нашел лазейку в обороне противника. Но сам Резак заметно кренился набок – его поврежденная нога, казалось, почти не держала его.
Шумно втянув воздух носом, Глок шагнул вперед, и Резак попятился, поднимая клинок. Оскалившись, Ползунов рванулся вперед, сделал выпад, грозя проткнуть своего противника длинным мечом. Эрик, ожидая подвоха, сделал шаг назад, но в тот же миг Глок крутнулся вокруг себя и сделал второй шаг. Его огромный клинок описал полный круг, сверкнул и со всего размаха ударил поперек груди Эрика, не ожидавшего такой атаки.
Резак успел прикрыться щитом – просто сунул его между клинком врага и своей грудью, но удара это не смягчило. Он был так силен, что Эрика сбило с ног, отбросило назад, и он покатился по палубе.
Зарычав, Глок вскинул клинок, шагнул следом за противником, намереваясь его добить, но Эрик рывком поднялся на ноги и вскинул клинок. Его щит был разбит вдребезги – остатки серых досок болтались на кожаных ремнях, которые еще сжимала рука Резака. Глок снова шагнул вперед, и Эрик, пригибаясь, попятился. Потом разжал пальцы и отшвырнул прочь остатки щита. Теперь он держал свой небольшой клинок обеими руками.
– Ну, вот и все, обмылок, – прорычал Глок, медленно поднимая клинок. – Все кончено.
– Кончено, – задыхаясь, отозвался Эрик и вдруг хрипло рассмеялся. – Все кончено, Глок.
– Ты вернешься в ту грязь, из которой вышел, – прохрипел черный гибберлинг. – Следом за своими братьями.
– Но дело мое останется, – ответил Эрик, медленно пятясь. – Все кончено, Глок. Я победил. Что бы ты ни сделал, – победа за мной.
Зарычав, Ползунов бросился вперед, размахивая мечом. Клинок со свистом рассекал воздух, пытаясь добраться до верткого противника. Больше никаких хитростей, никакого изящества – только грубая работа, как у дровосека. И достаточно лишь одного удара, чтобы смять противника, разрубить его на части, уничтожить, втоптать в грязь…
Но Резак не стоял на месте. Он уворачивался от мощнейших ударов, пятился и даже не пытался отвечать. Клинок врага с гулом рубил лишь воздух над головой Эрика, и так ни разу и не задел верткого гибберлинга.
На ходу Резак стал забирать вправо. Постепенно противники описали полукруг и вернулись в центр площадки – туда, откуда начали свой смертельный танец. Было видно, что оба устали: Эрик уже шатался, его нога пару раз подворачивалась, и от смертельного удара его спасало только то, что слишком уж разошедшийся Глок тоже устал. Его движения стали размашисты, не так точны, как раньше, и не столь сильны.
