Или презирала?
Ах, сложно до чего, непривычно все…
…а еще жесткая нижняя рубашка натирает, корсет жмет так, что дышать через раз приходится, и шелковый чулок, на котором Себастьян полчаса стрелку выравнивал, вновь перекрутился, съехал, сбившись под коленкой неудобными складочками.
— Присаживайтесь, панночки, присаживайтесь… будем знакомиться, милые панночки… меня, надеюсь, вы знаете…
Милые смешки были ответом: в самом-то деле, кто не знает генерал-губернатора?
— Пан Зимовит Ягайлович. — На ногах осталась стоять лишь безымянная девица с портфелем, которая разглядывала хозяина дома с искренним таким незамутненным любопытством. — Евдокия Парфеновна, полномочный представитель «Модеста»…
Прижав портфель локтем к боку, она вытащила из него слегка помятый конверт.
— Это доверенность, выданная Модестой Архиповной…
— Да, да, конечно. — Конверт пан Зимовит принял двумя пальчиками, чтобы тотчас передать лакею…
…а ведь не вызывал. Но лакей возник донельзя своевременно и с подносом.
Следят за комнатой?
Скорее всего… зеркала односторонней проницаемости? Панночка Белопольска повернулась к ближайшему и уставилась на свое отражение. Следовало признать, что отражение это было прехорошеньким…
…даже шляпка сленгами и цветами не портила его.
— Присаживайтесь, панна Евдокия…
— Панночка…
Красавицы фыркнули: в ее-то годах и не замужем? Та лишь плечиком дернула, похоже, вопрос был болезненным, хотя и не тем, на котором панночка Евдокия собиралась заострять внимание. Но, присев, она сложила руки на портфеле, а генерал-губернатор, откашлявшись, произнес:
— Рад приветствовать вас…
…Себастьян повернулся так, чтобы в зеркалах, обилие которых навевало не самые радужные мысли, следить за красавицами.
Богуслава, не таясь, разглядывала генерал-губернатора…
…целительницы, так и державшиеся друг друга, слушали пана Зимовита внимательно… Эржбета, ко всему, записывала речь, и металлическое перышко, царапая жесткую бумагу, рождало мерзейший звук. Прямо, безучастно сидела Габрисия… перебирала тонкие хвосты нитей Ядзита, которую вновь, казалось, ничего-то, помимо вышивки, не интересовало. Гномка царапала ноготком яшмовое панно, верно, проверяя качество работы… карезмийка, глядя на генерал-губернатора, поглаживала секиру, и следовало признать, что движение это, размеренное, спокойное, заставляло пана Зимовита нервничать.
Мазена отвернулась, и на миг черты лица ее точно поплыли…
Магия?
И эльфийка дернулась, нахмурилась, повела носиком…
…а и вправду гнилью пахнет. Сладковатый, душный аромат…
…от Мазены?
…от нее…
— …ближайший месяц вы проведете в Гданьске, в летней резиденции его величества…
…запах становился сильнее. А Мазена — бледнее. Она то и дело касалась головы, вздрагивала, кусала губы.
— …нелегкие испытания, — продолжал вещать генерал-губернатор, не замечая ни вони, ни, без сомнений, престранного поведения гостьи, которая, позабыв о сдержанности, нервно терла виски. — Потому что от той, которой достанется Алмазный венец, ждут многого…
— Вам дурно? — спросил Себастьян, наклоняясь.
Вонь сделалась нестерпимой.
— Что? Нет… уйди… уйдите все…
— …воплощение женских добродетелей. Милосердия, понимания, доброты…
— Замолчите! — резко воскликнула Мазена, вскакивая. Она покачнулась, но устояла, вцепившись в высокую спинку диванчика. — Все замолчите! Невыносимо просто…
— Что? — Кажется, с генерал-губернатором прежде не разговаривали в подобном тоне. И уж точно не требовали от него молчания. — Панночка Мазена, вы…
— Замолчите же, наконец! Иржена милосердная… как можно нести подобный бред?! — Она взмахнула рукой и не устояла, рухнула под ноги…
Кто-то завизжал…
…карезмийка вскинула секиру на плечо. Богуслава отвернулась, скривившись, Лизанька, напротив, подалась вперед, вытянула шею, желая видеть, что же происходит.
…эльфийка нахмурилась и зажала нос пальцами.
Чует?
— А в нашем городе, — громко сказала Тиана, надеясь, что слова ее будут поняты верно, — приличные девушки просто так в обморок не падают!
— Она не просто так… — Эльфийка дышала ртом. — Ее прокляли…
…когда только успели?
И кто?
— Серая гниль, — тихо сказала панночка Заслава, опускаясь на ковер рядом с княжной Радомил. Она растопырила пальцы, точно щупая воздух над лицом ее. — Ей еще можно помочь… я попробую…
Вторая целительница, так и не сказав ни слова, присела рядом. Бледные руки ее порхали, выплетая узор из бледно-лазоревых нитей, которые проклятие разъедало.
…знакомые пятна проступали на коже Мазены, пока еще не серые, бледные, к вечеру они набрякнут, расползутся по лицу. И если гниль еще удастся остановить, то красавицей Мазене уже не быть.
— Панночки, — генерал-губернатор поднял руку, подавая знак кому-то скрытому за зеркалом, — думаю, нам стоит перейти в другую гостиную…
…серая гниль.
А никто не выглядит удивленным или напуганным.
Брезгливо поджала губы Богуслава, отодвинулась, хотя и без того сидела в шагах десяти от Мазены. Гномка, сунув руки за спину, фиги скрутила. Эржбета подобрала юбки. Габрисия осталась безучастной. А Ядзита громко сказала:
— Что ж, одной конкурсанткой меньше… печально. — Печали в голосе ее не было, а вот пальчики ловко выхватили лиловую нить.
— Неудачное начало, — согласилась Лизанька, принимая руку пана Зимовита, который не проронил ни слова…
Вышли все, за исключением целительниц, которые остались сидеть возле Мазены Радомил…
…а Ядзита ошиблась: не одной — тремя.
…целительницам не позволят вернуться к конкурсу. Наградят. Объявят благодарность, быть может, вручат медали, но…
…несправедливо, но безопасно. Будь Себастьянова воля, он бы вовсе сей конкурс прикрыл, однако же придется довольствоваться малым.
Новая гостиная от прежней отличалась разве что цветом обивки. Те же зеркала, те же диванчики, козетки, креслица, расставленные будто бы в беспорядке, та же раздражающая позолота и вычурная лепнина… и смотрят с потолка на Себастьяна пухлые младенцы с луками, улыбаются, подмигивая, дескать, нам-то отсюда видней…
…но кто?
Проклятие серой гнили — это не шпилька в нижних юбках и даже не толченое стекло, в пудру соперницы подсыпанное. Серая гниль — медленная мучительная смерть…
Ей повезло, что целительницы распознали…
