Надо было полагать, что Козельчик решил пролонгировать наш договор. Но у меня не было ни малейшего желания снова заниматься этим делом. Да и чем там еще можно заниматься? Все и так ясно, как дважды два. Антонина никогда не любила Юрия и сошлась с ним лишь потому, что осознала — выбора у нее уже нет и теперь с двумя судимостями ей больше рассчитывать не на что и не на кого, кроме как на этого неистового поклонника. От безысходности женщина позволила Козельчику любить себя. Как случилось, что она рассталась с сыном, конечно, интересно, но это уже мелодрама, а не детектив. Мне-то к чему все эти заморочки? Правильно, ни к чему, потому что не мой жанр. Сын нашел мать, они вместе спланировали кражу. Как говорится, яблочко от яблоньки недалеко упало.
Но Юрий Яковлевич был иного мнения на этот счет, он все еще считал свою жену святой. Таково его субъективное мнение. Надо смотреть правде в глаза. А правда такова, что эта женщина далеко не ангел, она была уже дважды судима. И это неоспоримый факт. Пусть Ершова и поменяла фамилию, но это ничего не изменило, и третье преступление на ее счету. Да, теперь Антонина радела о благополучии сына, но это, на мой взгляд, ее не оправдывало. Ради такой, казалось бы, благой цели она наплевала на чувства мужа и наверняка способна еще очень и очень на многое.
Вот как она собиралась вести себя, сойдя сегодня с трапа самолета? Наверняка держалась бы так, будто понятия не имеет о краже, обязательно бы продемонстрировала мужу свои ключи, а узнав о краже, сделала бы притворно-удивленное лицо и стала бы ломать комедию. Ах, моя брошка, я ее так любила! Ах, мое колечко, оно так подходило к моей блузке!..
Но Юрий ее встретить не сможет. Ломать комедию будет просто-напросто не перед кем. Я посмотрела на Козельчика и вдруг поняла, что он не жилец. Сколько он еще протянет? Не больше года. А после его смерти все и так бы досталось жене. Неужели была такая суровая необходимость устраивать кражу? Да, к чему была такая спешка? А может быть, я в чем-то заблуждаюсь, чего-то не понимаю?
Странное дело, Юрий Яковлевич едва пришел в себя, как сразу предположил, что его супружницу обманули. Несомненно, он лучше других знал Антонину Никитичну, ведь прожил с ней больше тринадцати лет. Я же ее вообще никогда не видела. Мнение о ней фигурантов моего расследования носили диаметрально противоположный характер. Лункин считал бывшую соседку развратницей, способной на любое преступление. Татьяна Петровна была уверена, что подруга ее молодости — жертва неблагоприятных обстоятельств. Но судить о ком-то по мнению чужих людей — это все равно что смотреть в кривое зеркало. Где-то выпукло, где-то вогнуто…
Двухэтажное здание частной клиники «Сантэ», расположенное практически на территории горпарка, совсем не было похоже на лечебное учреждение, скорее на мини-отель. Поднявшись на панорамном лифте на высокий второй этаж, я оказалась в просторном холле, интерьер которого создавал ощущение дорогого салона красоты, но никак не больницы. Я присела в кресло, чтобы подождать врача.
Пока ехала на «Скорой», да и теперь я все морочилась тем, как мне поступить. Может, все-таки не стоит продолжать расследование? Однако последней просьбой Козельчика было встретить Антонину в аэропорту. Увы, он не услышал моего ответа, потому что снова отключился. Вот придет Юрий в себя и будет в полной уверенности, что я работаю дальше…
— Девушка, это вы — дочь Козельчика? — обратился ко мне высокий симпатичный мужчина в белом халате. По голосу я поняла, что передо мной не кто иной, как главный врач, с которым я разговаривала по телефону.
— Нет, я не его дочь, но это я звонила вам.
— Простите, но мне сказали, что больного сопровождала дочь. Но вы его родственница?
— Нет, нас связывали сугубо деловые отношения. Мы обсуждали в кафе одно дело, и у Юрия начался приступ. Он дал мне вашу визитку…
— Ах, вон оно что. — Александр Николаевич озадаченно улыбнулся.
— Скажите, как вы оцениваете его состояние?
— Ну как вам сказать, заболевание у Юрия Яковлевича очень серьезное. Мы постараемся сделать все возможное, но…
Я вдруг вспомнила про бумажник Козельчика, который лежал в моей сумке.
— Мне сказали, что надо оплатить услуги. Вы не волнуйтесь, я заплачу…
— Ну если вы лишь деловой партнер, то такие хлопоты вам совсем ни к чему. Козельчик уже не в первый раз лежит в нашей клинике, у нас есть контактные телефоны. Пожалуй, я свяжусь с его супругой…
Я подумала, что Антонине пока не стоит знать о случившемся.
— Знаете, Антонина Никитична сейчас в санатории, но она скоро вернется. Давайте пока не будем ее беспокоить, — сказала я, но по выражению лица главного врача поняла, что он колеблется. — Александр Николаевич, дело в том, что я — частный детектив. Не могу сказать вам, каким именно делом я занимаюсь, но поверьте мне, пока не надо ни о чем сообщать супруге Козельчика.
— Ну не знаю, — замялся главный врач.
— Давайте я все-таки внесу оплату. Дело в том, что у меня случайно остался бумажник Козельчика… Я даже не знаю, что с ним делать… Может, вам сдать на хранение?
— Ну уж нет, — развел руками Александр Николаевич. — В принципе мне нет никакой разницы, кто будет оплачивать лечение… А вы правда частный детектив?
— Да. — Я достала из сумочки свою визитку и протянула ее доктору. — Вот, возьмите, пожалуйста. Если вдруг понадобятся мои услуги, то обращайтесь.
— Спасибо. — Александр Николаевич убрал мою визитку в карман и сказал: — Посидите здесь, сейчас вам выпишут счет…
Расценки в частной клинике «Сантэ», надо прямо сказать, оказались весьма внушительными. Правда, мне хватило наличности, чтобы расплатиться, даже кое-что еще осталось. Я положила в бумажник счет и чек, дабы Козельчик потом не обвинил меня в присвоении его денег. Что ж, расследование продолжается…
ГЛАВА 10
Уточнив в справочной аэропорта, в котором часу прилетает самолет из Сочи, я поехала домой. До того, как Антонина ступит на тарасовскую землю, оставалось два с половиной часа. После общения с больным Козельчиком мне не терпелось скорее принять душ. Я даже стала сочувствовать его супруге. Наверное, жить с Юрием было нелегко.
Дома я наглоталась мультивитаминов, чтобы повысить свой иммунитет. Честное слово, с Козельчика надо брать двойной тариф за вредность, в прямом смысле этого слова. Ну и напугал же он меня в кафе! Я уж думала, что он при мне сыграет в ящик. Это было бы малоприятное окончание расследования. Но по иронии судьбы оказалось, что в кафе «Антракт» был перерыв между двумя актами следствия.
Так, а что я, собственно, теперь должна расследовать? Ладно, разберусь на месте, что делать с Антониной. Действительно, есть какая-то недосказанность во всем этом.
* * *
Едва я вошла в здание аэровокзала, как объявили о посадке самолета. Присоединившись к толпе встречающих, я стала внимательно всматриваться в лица загорелых пассажиров. Причем искала я не только Антонину, но и Илью. Мне почему-то казалось, что они вернутся в Тарасов вместе, но, пройдя через терминал, будут упорно делать вид, что незнакомы.
