— Тростниковая птичка — талисман на счастье, — неожиданно подал голос продавец и, кажется, сам смутился собственной храбрости и тому, что голос у него ломается.
— Сколько? — решилась я.
— Сколько не жалко, — удивленно отозвался тот, — я же только ученик.
Я выудила из кошелька два асса, и усмехнулась: меняю "удачу" на "счастье", дарю Саю птичку — сколько глубинного смысла можно было бы углядеть в банальной покупке подарка, если бы было желание. Взгляд у парнишки стал удивленным и благодарным одновременно, и он так и смотрел на меня, пока я прятала подарок для Сая в отделение на молнии в кошельке, а кошелек поближе к телу. Неожиданно парнишка испуганно отшатнулся и потупился, а меня крепко обняли знакомые сильные руки.
— Сай, я тааак испугалась, — неожиданно даже для себя всхлипнула я, и расплакалась, уткнувшись к нему в грудь, — я потеряяялась… а тебя нет… и непоняяятно как искааать…
Правы, правы были древние, говорившие, что лучшая защита — это нападение.
Слезы текли и текли, унося с собой испуг и нервное напряжение, а в объятьях Сая было надежно и уютно, так что я быстро успокоилась. Сай оттеснил меня с дороги вглубь павильона, подальше от гомонящей толпы, и отгородил своей спиной от людских взглядов.
— Ну что ты, Птичка моя, что ты? — тихо ворковал Сай, и его ладонь осторожно оглаживала мои плечи и спину, так что я незаметно для самой себя рассказала про странную старушку и про её, так напугавшее меня предсказание.
Сай сильней прижал меня к себе:
— Предсказала, говоришь? Не бери в голову, не настоящая это ведающая. Бакычу-апа Дочерей Храма боятся, потому никогда прилюдно да еще и бескорыстно слова не скажут. Видать на старости лет чудит бабушка, заговаривается, да путает реальность с вымыслом.
Я еще немного постояла, прижимаясь к сильному телу Сая, пока он не отпустил меня. Мальчик — продавец, казалось, более всего мечтал провалиться сквозь землю или телепортироваться куда-нибудь на другой конец города.
— Чего это парень тебя так боится? — тихо прошептала я мужу, — неужто ходят слухи что по ночам ты превращаешься в монстра и охотишься на молодых мальчишек?
Улыбка Сая стала насмешливой:
— Ты забываешь, что твой браслет не виден под одеждой, заговариваешь, улыбаешься, хвалишь работу. Ну, признайся, ты же его хвалила? — дождавшись моего ответного кивка Сай продолжил объяснение, — в общем ведешь себя так, будто бусины все еще жгут тебе пальцы. А потом появляюсь я, неотвратимый и означающий неприятности. Мой браслет буквально кричит, что ты моя жена, а флиртовать с замужними женщинами бывает очень вредно для здоровья.
— Погоди, — замотала я головой, понимая, что сейчас самое время задать вопрос, так мучающий меня после увиденной за коврами сценой, — Сай, но ведь браслеты… с браслетом невозможно изменить, ведь так? Ты же сам мне говорил! Нет измен, нет ревности, нет боли?
Теплые ладони обхватили мое лицо, взгляд у Сая сделался пристальным до неуютности:
— Это выбор женщины, Соня. Мужчина не может ни уйти, ни изменить, но для женщины браслет всего лишь украшение, показатель статуса и богатства мужа, и маячок, на случай, если ее напугает выжившая из ума старуха, и она потеряется в толкотне Ак-Тепе.
Паззл сложился, и последние, умозрительные сомнения, строившиеся на предполагаемых свойствах браслета, истаяли как дым: там, в ковровом павильоне, я видела Найну. Только вот что делать с этим знанием было совершенно непонятно. Поэтому я ухватилась еще за одну непонятную фразу.
— Маячок? Ты сказал маячок? Значит ты нашел меня по браслету? Но как?
Сай тихо рассмеялся в ответ:
— Мужчина просто чувствует направление, в котором находится его жена, причем чем дальше браслеты друг от друга, тем сильнее и ярче эти ощущения. С возрастом, конечно, появляются опыт и навыки, позволяющие как игнорировать так и усиливать эти ощущения.
Сай отпустил мое лицо, чтобы тут же крепко обнять за талию, и вернулся к столику, увлекая меня за собой, пробежался пальцами по одному из рядов выложенного товара, потом поманил продавца к себе, и передал сложенный вчетверо лист, который вытащил из нагрудного кармана. Парнишка развернул его и принялся внимательно изучать, близоруко щурясь и сосредоточенно сопя.
— Возьмешься? — немного иронично уточнил он
— Через два дня сделаю, — отозвался ученик, не отрываясь от листа.
Сай выложил несколько золотистых ассов на столик, уточнил: "Задаток", и настойчиво потянул меня от столика, где парнишка на ощупь собирал монетки, не отрываясь от Саевого листа.
— Ну что, — улыбнулся мне мой воин, оглядывая меня с ног до головы, — Хорошей девочки из тебя не вышло, куклу мы тебе купили, так что остался дядюшка Гариф и его сладости.
Глава 17
"Дядюшкой Гарифом" оказался вововсе не высокий, седовласый и пожилой мужчина, торгующий сладостями, как услужливо нарисовало мое воображение. Это было высокое, белостенное здание с витражными окнами, из которого умопомрачительно пахло едой. По случаю теплой погоды прилегающая к нему территория обросла не террасами со столиками и зонтиками, как было принято на ТриОНе, а "тихими беседками", обнимающими основное здание, как кольца торговых рядов центральный купол. "Тихая беседка" представляла из себя закуток, огороженный деревянной решетчатой ширмой, щедро увитой зеленью со знакомыми мелкими лиловыми цветами. В качестве крыши над головой был натянут какой-то из новомодных материалов, которые не горели, не промокали и обладали еще сотней полезных свойств, но это была единственная уступка достижением цивилизации. Домотканные пестрые дорожки на полу, цветастая тонкая занавеска, отгораживающая беседку от внешнего мира, широкий и низенький деревянный столик, и такой же диван, шириной и высокими резными спинками напоминающий огромную кровать для младенцев, покрытый кошмой и многочисленными подушками, в которых и я и Сай полулежали. Он потягивая пахнущий травами чай, я — довольно жмурясь и понемногу зачерпывая вкуснейший сорбет из креманки цветного стекла. Немолодой, но обаятельный разносчик, в очередной раз подходя к нашей беседке, снова негромко откашлялся и выждал пару минут, прежде, чем скользнул за занавеску с подносом, полным здешними сладостями. Я взглянула на невозмутимое лицо Сая, прыснула и подвинулась поближе к столу.
Ловкие руки официанта привычно расставляли на столе тарелочки со сладостями, ставили на специальную подставку глиняный чайник с чаем для меня, разжигали под ним маленькую плоскую свечку, а я чувствовала какую-то неправильность в этой картинке, и никак не могла понять, что меня беспокоит. Очередное блюдечко встало на дальний край стола, светлый широкий рукав рубашки задрался, и я поняла, что на смуглом, загорелом запястье, как и положено, одет широкий браслет щедро украшенный орнаментом. Только он не из золотистого металла, как у Сая или у встреченных сегодня мужчин, а из плотной кожи. Мужчина, заметив мой взгляд, одернул рукав, а первое же попробованное мной крохотное пирожное причудливой формы заставило позабыть обо всем остальном.
