В это время зазвонил телефон.
Коди выпустил мальчиков из своих объятий и пошел к телефону. Квин сразу же поняла, что он разговаривает с шерифом Миллером. Возмущение, а затем и гнев, блеснувшие в его глазах, вызвали у нее недоумение. Почему его так разозлил этот телефонный звонок? Она заметила, что в уголках его рта залегли горькие складки, а на щеках выступили красные пятна.
— Спасибо, что позвонили, шериф. Да, мне бы тоже хотелось встретиться. Спасибо за все, что вы сделали для моих мальчиков и…
Он замолчал, так как шериф, прервав его, объяснил, что ничего особенного он не сделал, и если бы совершенно неожиданно не появилась его сводная сестра, то мальчиков забрала бы служба социальной защиты.
Коди через комнату посмотрел на Квин и, поймав ее взгляд, наконец понял что, приехав в этот день в Сноу-Гэп, она спасла его семью. Он машинально кивнул в ответ шерифу, затем послал Квин улыбку… и только.
Но и этого было достаточно. Квин почувствовала, что ей не хватает воздуха, ее словно ударили под дых. Весь мир вдруг перевернулся, она в страхе схватилась за ручку кресла, чтобы не упасть.
Его улыбка как-то странно отозвалась в ее сердце. Ей совсем не хотелось терять самообладание, и она возненавидела Коди за то, что он вывел ее из равновесия.
Боннер наконец повесил трубку и выругался, моментально забыв, что минуту назад с благодарностью смотрел на свою спасительницу.
— В чем дело? — удивился Донни, ведь отец в течение нескольких минут дважды нарушил свое незыблемое правило — никогда не ругаться в присутствии детей.
— Судя по всему, в полиции мне не поверили и позвонили в социальную службу, которая сочла своим долгом проверить наше досье и связаться с… Их уведомили, что я нахожусь в тюрьме, — добавил он специально для Квин. — Короче говоря, родители моей жены обо всем узнали, а это значит, что они нагрянут сюда в самое ближайшее время.
Уилл побелел и затрясся от страха.
— — Нет, нет! Я… я не хочу… не хочу снова жить у них! — выпалил он, заикаясь.
Квин немало изумилась. Что происходит? Почему дети так боятся бабушку с дедушкой?
— Уилл, успокойся, — ласково проговорил Коди, испугавшись рецидива заикания, которое за последние несколько недель полностью исчезло. Он взял ребенка на руки, словно стараясь защитить от всех невзгод на свете, но сынишка продолжал дрожать. Отцу ничего не оставалось, как только еще крепче прижать его к груди, ограждая от грядущих неприятностей.
Уилл забыл, что ему уже исполнилось десять лет и что он был самым высоким мальчиком в классе. Единственное, о чем он мог сейчас помнить, был страх. Страх снова потерять отца. Уткнувшись лицом ему в шею, он обхватил его ногами и словно прилип к нему.
Переживания сына потрясли Коди. Он еще крепче обхватил худенькие плечи мальчика, начал баюкать, как маленького. Спустя какое-то время он ослабил объятия, но Уилл и не думал отрываться от отца. Ужас прошедших месяцев и волнения последних трех дней снова вспомнились Коди.
Он тут же сердито, но очень уверенно сказал:
— Я разрешу им приехать сюда… и может быть, настанет день, когда вы научитесь без страха воспринимать их появление. Но клянусь Богом, они никогда… слышите, никогда… не отберут вас у меня.
Это пылкое заявление отца было воспринято мальчиками с большим облегчением: папа, конечно же, сумеет защитить их от неприятностей. Что же касается Квин, то ей стало не по себе при виде вспыхнувшей в его глазах ненависти. Она почувствовала, что в душе он все еще солдат и готов убить любого врага. Каковы бы ни были их родственники, сейчас Квин их искренне пожалела. Они ведь и не предполагают, что их ожидает!
Коди стоял на веранде и смотрел на огромное, усыпанное звездами ночное небо. Легкий бриз шевелил листву деревьев, обдувал его лицо и охлаждал пыл. Как же хорошо дома!
Несмотря на данную себе клятву, что родители Клер больше никогда не навредят ему и его семье, Боннер боялся. Он прекрасно знал их. Они непременно воспользуются этой его последней оплошностью. Видимо, они любой ценой решили заменить покойную дочь ее сыновьями. Вздохнув, Коди закрыл лицо руками. Надо сделать все возможное, но не допустить, чтобы его сыновья снова прошли через мясорубку правосудия.
— Посуда вымыта.
Коди обернулся и посмотрел на стоявшую в тени девушку.
— Спасибо, — сказал он, — Спасибо за все. То, что вы сделали, леди, выше всяческих похвал. Вы даже не представляете, как много это для меня значит!
— Я старалась не ради вас, — ответила она, — исключительно ради мальчиков.
Коди почувствовал осуждение в ее голосе. Когда-то в прошлом она, по всей видимости, разуверилась в мужчинах. Странно, кто мог так обидеть ее?.. И почему?.. Впрочем, какое ему до этого дело?!
— Это одно и то же, — хмыкнул он, пожав плечами и отворачиваясь, чтобы она не заметила вновь обуявший его страх. События последних дней подтвердили, что он все еще слаб. Если бы его не мучили эти проклятые ночные кошмары, ничего подобного не случилось бы.
— Вы не отвезете меня завтра в город? Мне нужно успеть на автобус.
Коди кивнул.
— Почему вы поехали на прием к психиатру? Почему родители вашей жены пытаются отобрать у вас детей?
Коди сердито засопел и резко обернулся. Он едва не послал ее ко всем чертям, но, увидев искреннее сочувствие в ее глазах, закусил губу.
— Конечно, это не мое дело, но меня заботит судьба мальчиков… — неуверенно произнесла Квин. — Ладно, я пошла… — Она повернулась и направилась в дом, понимая, что перешла все дозволенные границы.
— Мне снятся кошмары по ночам. Адский огонь и запах серы душат меня. Они начались у меня с той ночи, когда мой самолет был сбит и мне пришлось катапультироваться в пустыне Саудовской Аравии. Тогда, поднеся руку к глазам, я понял, что ослеп, — признался Коди.
Квин содрогнулась. Бесстрастный голос Боннера делал его рассказ еще более страшным. Ей оставалось только слушать, да и что тут можно сказать?
— Позже стало ясно, что я ослеп от крови, которая сочилась из-под шлема. Я протер глаза, и зрение восстановилось. К счастью, радиопередатчик взрывом не повредило. Но на поиски нужно время. И чем дольше я ждал, тем слабее становилась надежда. Повсюду были слышны взрывы снарядов, грохотали орудия. Тогда я понял, что нахожусь на линии огня противника. Надо было действовать, и я попытался встать…
— Попытался?..
— Моя левая нога была сломана.
Квин закрыла глаза, в горле у нее застрял ком. Какая жуткая боль! Почему людям так часто приходится страдать от боли?
— Вас взяли в плен?
— Нет, — он усмехнулся, — но я целых два дня добирался до своих.
Квин ужаснулась: он был сбит на линии огня и целых два дня без воды и пищи куда-то полз, волоча сломанную ногу!
