Она повернулась к Мэнни. Он явно был встревожен ее состоянием не меньше, чем состоянием Ника.
— Со мной все в полном порядке, — тихо сказала она. — И с Ником тоже все будет в порядке. Не знаю, как это объяснить… но я в этом твердо уверена.
Спустя несколько минут из дверей палаты показался врач, сообщивший хорошие новости, и все облегченно вздохнули. Лаки сидела молча, дрожа всем телом. Теперь она знала наверняка, что любит Ника Шено.
— Идем, — мягко сказал Мэнни, глядя на ее заплаканное лицо и окровавленную одежду. — Я отвезу тебя домой.
— Нет, — неожиданно возразила она. — Я уйду отсюда только вместе с Ником, и ни днем раньше. Мэнни, если ты действительно хочешь мне помочь, пошли кого-нибудь сообщить моей квартирной хозяйке Люсиль Ламон о том, что произошло. Скажи ей, что мне нужны мои вещи. Она все сделает как нужно.
После ободряющих слов врача Пол Шено, казалось, почувствовал себя немного лучше.
— Я пошлю к ней кого-нибудь из слуг, — сказал он. — Необходимые вам вещи будут доставлены сюда, в больницу, а остальные отвезут к нам домой.
Лаки открыла было рот, чтобы возразить против этого переезда, но Пол, сурово нахмурившись, не дал ей сказать ни слова:
— Даже, не пытайтесь отказываться! Теперь вы будете жить в нашем доме. Это решено! Если с вами что-нибудь случится, Ник сдерет с меня шкуру живьем, и не только с меня.
Лаки сокрушенно пожала плечами. Собственно говоря, сейчас ей было не до споров. Она хотела одного — полного выздоровления Ника. Однако где-то в глубине души шевельнулся страх. А что, если полиция так и не найдет инициатора покушения? Что, если ей придется стать узницей дома Шено ради сохранения собственной жизни?
Тем временем мужчины ушли, оставив ее наедине с целым ворохом проблем, решить которые ей предстояло самостоятельно.
Тем временем в Южной Америке Дитер Марк швырнул телефонный аппарат о стену и бешено заорал от бессильной ярости. Телефон попал в книжный шкаф и на пол с оглушительным звоном посыпалось разбитое стекло вперемешку с книгами. Вскоре по всему дом стали слышны его тяжелые шаги — он метался по своему кабинету, словно зверь в клетке.
Слуги пришли в ужас. Они не знали, чем был вызван безудержный гнев хозяина, но причина наверняка была серьезной.
— Почему они не могут справиться с этим?! — орал Дитер. — Ради простого дела я посылаю одного человека за другим, а враг все жив! Почему эти дураки не могут наконец лишить его жизни?! Какая счастлива звезда светит над ним?!
— Сеньор… пожалуйста…
— Вон!!! Все вон!!! — по-испански заорал Дитер, схватив со стола вазу и швырнув ее вслед испуганно убегавшему слуге. — Вон! — повторил он тише, снова переходя на родной английский. — Все к черту!
Подойдя к окну, он невидящим взглядом уставился на расстилавшийся перед ним великолепный пейзаж его шикарного имения. Огромные листья банановых пальм медленно покачивались под слабым ветерком. Повсюду щедро росли цветы гигантских размеров и разнообразных окрасок.
Однако Дитера не интересовали прихоти природы. Когда-то он и сам был по-мужски красив, но это не принесло ему счастья. У него были деньги, много денег. Столько, сколько всем жителям деревни не заработать и за сто лет! Но и это не принесло ему полного удовлетворения. В его распоряжении были молоденькие красавицы, годившиеся ему в дочери, а то и во внучки. Стоило ему лишь дать знак, и любая из них готова была доставить ему наслаждение. Но и это удовольствие длилось недолго. Черная душа жаждала мести!
Дитер жил и дышал ради того, чтобы иметь возможность отомстить. Многие годы он выжидал подходящий для этого момент, можно сказать, копя месть, пока она не станет наиболее жестокой, настигнув жертву в самый счастливый день.
Когда он узнал, что Пола Шено разбил паралич, навсегда приковавший его, полуживого, к инвалидному креслу, он решил, что, пожалуй, ждал слишком долго. Какой смысл мстить тому, кто и так уже одной ногой в могиле? Но тут его осенила злодейская мысль, в соответствии с которой он стал злорадно строить планы новой мести. Первым делом он внедрил некоего Чарли Сэмза в ближайшее окружение Пола Шено. Однако первоначальный план мести с треском провалился из-за алчности его агента, попавшегося на торговле наркотиками. Дитер платил наемным убийцам огромные деньги, но ни одному из них так и не удалось довести дело до конца.
— Итак, друг мой, остался один выход, — пробормотал Дитер себе под нос, отворачиваясь от окна и направляясь к лестнице. — Если ты хочешь вершить месть, сделай это сам!
Спустя несколько часов, когда настала ночь, Дитер лежал нагим в постели, рассеянно глядя, как лунный свет, освещает красивое тело Амалии. Его мозг был занят планами возвращения в Штаты. Амалия была его последним приобретением среди женщин, которым он платил за умелый секс.
Его совершенно не волновало то, что его член безжизненно обмяк, отказываясь реагировать подобающим образом на соблазнительный пушок между смуглых бедер Амалии. Он хорошо платил ей за искусство доставлять наслаждение мужчине.
Амалия была молода телом, но стара душой. Став проституткой в одиннадцать лет, к двадцати двум годам она превратилась в цветущую женщину, в совершенстве постигшую искусство возбуждать и удовлетворять похоть любого старика.
При помощи нежных пальцев и горячего языка она попыталась разбудить его заснувшую плоть, прилагая к этому все свое умение. Увидев первые результаты своих усилий, она вздохнула с облегчением. Постепенно разбухавший под ее искусными ласками член хозяина говорил о том, что сегодня ей не придется выносить его жестокие побои. Она была искренне рада этому.
По мере того как его возбуждение росло, Дитер начал забывать о долгих годах пожиравшей его черной ненависти. Наконец он забыл о калеке, который жил немыслимо далеко, страшась ожидавшего удара судьбы. Сейчас Дитер чувствовал только жаркую волну, исходившую из самого средоточия его существа. Когда струя горячей спермы ударила в руки Амалии, Дитер застонал от наслаждения и облегчения одновременно. Его стон показался ей лучшей музыкой в мире.
Сегодня ночью Дитер был как никогда доволен собой. Удачно завершенный половой акт был для него несомненным доказательством его мужской силы и способности мстить по-настоящему.
Только через три с половиной недели врач согласился отпустить Ника Шено домой. Ник с нетерпением ждал дня, когда его выпишут из больницы. За эти три с половиной недели он пережил так много волнений и боли, что тревожное ожидание стало его постоянным спутником.
Когда Лаки ненадолго отлучалась от его постели, он не находил себе места, ожидая ее возвращения. Его терзал мучительный страх возможного повторения покушения на ее жизнь, пока он, обессиленный серьезным ранением, лежал на больничной койке и не мог прийти ей на помощь. Ник нанял телохранителей и строго-настрого велел им ни на секунду не выпускать Лаки из поля зрения, постоянно сообщая ему о всех ее передвижениях.
