Он раздвинул крышку своего контейнера и, покопавшись в его недрах, извлек маленький прозрачный бокс с неопрятным серым комком, наподобие нестиранного носка, внутри.
– Радужный хамелеонит, – сказал Джей. – Вы, кажется, искали третий контрольный образец.
– Спасибо, – профессор, нахмурившись, взял бокс в руки, и серый носок вдруг растопырился оранжевыми и зелеными отростками, становясь похожим на какую-то тропическую рыбу с Багамов.
– Вы выходите? – спросил Джей, замыкая контейнер.
– Да, мне на пятом, – профессор оторвался от созерцания оранжево-зеленого создания, выпускающего длинные мягкие усики, – хороший у вас индри.
Ван дер Рой внезапно нагнулся, рассматривая Чака, тронул рукой фиолетово-голубые разводы на шерсти загривка.
– Вы в курсе, что мой экземпляр индри пропал?
– Ваш индри погиб? – Джей растерялся.
– Если бы. В том и дело, что нет. Пропал, исчез, растворился, как вам будет угодно… Прямо из закрытой клетки… Возможно, похищен…
Несколько секунд мужчины молчали. Чак настороженно поглядывал на долговязого профессора.
– Вы бы не согласились?.. – начал ван дер Рой.
– Нет, – быстро сказал Джей. – Чак мне нужен самому, и он приписан к моей станции.
Профессор выпрямился. Лицо его опять сделалось кислым.
– Спасибо за зверушку, – сказал он, приподнимая маленький бокс, наполненный дрожанием пурпурных нитей, – только это не хамелеонит.
– Как не хамелеонит? – Джей припод нял брови.
Ван дер Рой приостановился на пороге лифта.
– Вот здесь, – объяснил он, приподнимая прозрачную коробку, – на брюшке, обязательно должны быть два ряда коротких отростков, от восьми до двенадцати, а их нет. Это не хамелеонит…
– А кто же? – тупо спросил Джей.
– Какая-то тварь, которая притворяется хамелеонитом, – сказал профессор и вышел из лифта.
Глава 2
У Фила Розенштайна имелась куча странных привычек, например запирать двери изнутри и отключать коммуникатор, что, впрочем, не мешало Джейславу Вагошу считать его своим другом и регулярно заглядывать к Розенштайну в каждый из своих коротких визитов на станцию. В двери, в конце концов, можно было и постучать.
– Ну, как твоя поляна? – спрашивал Фил, бесцеремонно сметая с дивана лабораторные склянки вперемешку с дорогими приборами. – Все кормишь мышей?
Чак, задрав толстый полосатый хвост, бегал по Филовой лаборатории, обнюхивая углы и закоулки. По устоявшейся традиции он считал эту территорию своей.
– Как Анна?
– Хорошо. На той неделе чуть недомогала. Сейчас в порядке. Привет тебе передает.
– Когда у нее срок? – поинтересовался Розенштайн, взлохмачивая и без того лохматые волосы.
– Скоро уже. А у вас какие новости?
– У нас все в рамках программы, – пробормотал Фил, щуря блестящие глазки. – Начальство разминает языки перед визитом господина Лаграна, тренируется в лизании задниц… Садился скаф с «Аскалона»… Хочешь покурить? У меня новая партия подросла.
Фил плюхнулся в видавшее виды кресло на архаичных колесиках, выудил откуда-то самодельную сигарету и прикурил от лабораторной горелки. Джей, устроившийся на краю дивана, покачал головой.
– Как хочешь, – сказал Розенштайн, – У ван дер Роя пропал индри, – сообщил он, выпуская изо рта сизое облачко дыма. – Старик вне себя. Всю станцию вывернул наизнанку.
– Я видел Роя, – осторожно сказал Джей. – А что, собственно, случилось?
– Загадочная история, – Фил поскреб заросли щетины на толстой щеке. – Никто так ничего и не понял. Индри пропал из запертой лаборатории, из закрытого вольера. Вечером был на месте, а утром – пустая клетка.
Джей покачал головой.
– И представляешь, – Фил нагнулся вперед, натягивая объемистым животом ткань цветастой рубашки. – Камеры в лаборатории и камеры в коридоре не показали ровным счетом ничего. Ослепли! Системный сбой. Просто зависли на пять минут. Каково?
– Действительно, странная история.
– Слишком странная, – Фил стряхнул пепел в первую подвернувшуюся плошку. – Похоже на диверсию…
– Брось, – Джей даже засмеялся. – Кому нужно похищать индри у ван дер Роя?
– Нашим купольным програмщикам.
– Для чего им индри? – Джей уже ничего не понимал.
Фил пожал плечами:
– Для организации.
– Какой организации?
– Мало ли… «Лига Экстремальной Оппозиции», «Великая стена», «Анархезис». Почем мне знать? На Земле полторы тысячи незаконных группировок.
– Какое Трикстерра имеет отношение к земным тергруппам?
– Старик, – назидательно проговорил Розенштайн, – если ты полагаешь, что до нашей планеты никому нет дела, то ты наивный боба.
– Ага, – сказал Джей, – значит, «Великая стена» снарядила подпространственный лайнер с командой узкоглазых головорезов…
– Напрасно иронизируешь, – Фил откинулся на спинку кресла. – Никакого лайнера. Боевики прибыли сюда давным-давно, на вахтовых звездолетах под видом наемных специалистов, большей частью, я думаю, системных техников, лайн-тюнеров, ап-ридеров, что-нибудь в таком духе.
– Почему ап-ридеров, а не ксенобиологов?
Фил всегда был слегка сумасшедшим, но до такой степени пока не доходило.
– Потому что, если решение о колонизации будет наконец принято, дотации на науку урежут, большую часть исследовательских программ придется временно свернуть, и такие, как я, скорее всего, улетят домой, – терпеливо объяснил Розенштайн, – а ап-ридеры останутся, эти ребята нужны везде и всегда. Они останутся так же тихо и незаметно, как когда-то появились…
– …и украли индри у профессора ван дер Роя.
Фил поднялся из кресла и прошелся по лаборатории, дымя самокруткой.
– Выходит, что так, – сказал он, останавливаясь перед Джеем.
– И зачем им это надо?
– Общая дестабилизация обстановки.
Джей хмыкнул.
– Ты знаешь Анри Диаша?
Джей кивнул:
– Немного.
– Так вот, он мне настроил камеры в лаборатории так, что время от времени я могу их отключать, чтобы покурить не только в личной каюте.
– Ну и что? – Джей пожал плечами.
– А переводы? – не унимался Фил. – Я смотрел закрытые служебные файлы. Програмщики постоянно переводятся с места на место: из Люпье в Конрада, из Конрада в Ло Фэня, из Ло Фэня в Санникова.
– Ты параноик, – сказал Джей с некоторым восхищением.
– Думаешь? – Фил погасил окурок в керамической чашке. – А мне кажется, что это самая обычная конспирация. И притом не слишком умелая. А потом мы все удивляемся, почему у нас то одно не работает, то другое…
