Порой он замечал, как проявляются в ней прежние ребяческие черты, но почти все время это была взрослая женщина, сводившая его с ума. Мрак в ее глазах постепенно рассеивался, а улыбка на губах с каждым днем становилась все шире, особенно когда ей становилось весело. И то, что Сэм захватила с собой всего три смены одежды, вовсе не смущало его. Джону Томасу нравились те рубашки и джинсы, которые она побросала в свой рюкзак, собираясь в путь. Особенно он любил майки, облегавшие ее тело как раз в тех местах, которые бы он сам с удовольствием потрогал, если бы мог.
Джонни не знал, что Саманта замечает, как он смотрит на нее, когда думает, что она этого не видит. Он не знал, что она наблюдает за тем, как его любопытство перерастает в заинтересованность, как заинтересованность рождает желание. Узнай Джонни об этом, он тут же отмел бы подобное предположение, и Саманта сделала бы тоже самое.
Она считала, что ее Джонни был надежным и до болезненности щепетильным. И еще она поняла, что Джону Томасу Найту можно доверить все, в том числе и ее жизнь. Он доказал это, сразу приехав за ней. Сэм только не знала, можно ли доверить Джону Томасу — мужчине свое сердце.
Джонни любил ее, а затем обманул ее доверие. Увидев Джона Томаса снова, Сэм поняла, что так до конца его и не простила. Поэтому они кружили друг вокруг друга, осторожно и напряженно, пытаясь делать вид, что все в порядке.
За окном ухнул на дереве филин, и Джон Томас опять бросил взгляд на будильник. Не громко тявкнул на крыльце Бандит, напоминая тем, кто не знает, что вторгаться на его территорию запрещено.
В комнате напротив скрипнули пружины матраса. Даже отсюда Джон Томас услышал стон Сэм. Судя по тому, как она ворочалась и металась, ей опять снились кошмары. Он спустил длинные ноги с кровати и прислушался, тихо сидя в темноте. Услышав новый вскрик, Джон Томас в мгновение ока пересек коридор и оказался в комнате Саманты раньше, чем Бандит успел среагировать на шум.
— Нет! — кричала она. Саманта убегала. Ее ноги двигались, но ей казалось, что она стоит на месте. Руки, крепко схватившие ее за плечи, причинили острую боль. Дыхание преследователя, обжигавшее ей затылок, заставило Саманту рвануться вперед в отчаянной попытке выпутаться из простыней и избавиться от кошмара. И тут сильные руки мгновенно перенесли ее из ада в рай, выдернув из кровати.
— Саманта, милая. Проснись! Проснись! Это я, Джонни. Ты в безопасности. Я с тобой.
Он опустился на край кровати и посадил Саманту к себе на колени, раскачиваясь вместе с ней. Она обвила руками его шею, зарылась лицом ему в грудь, проглотив последнее рыдание.
Когда страх отступил и сознание прояснилось, Сэм вздохнула и прислонилась к его груди, обхватив себя руками, словно защищаясь. Она вовсе не боялась прикоснуться к Джонни, просто старалась успокоить неистово бьющееся сердце.
Он еще долго качал и баюкал ее, пока совсем не ушел страх.
— Ну как ты? — спросил он наконец глубоким голосом, нарушившим тишину в спальне. В эту минуту Саманта поняла то, в чем боялась себе признаться. Она поняла, что должна найти способ вновь обрести веру в этого человека, потому что если она расстанется с Джонни во второй раз, то никогда уже не будет сама собой.
Тепло летнего утра обволакивало обоих. Они словно растворялись друг в друге. И вдруг другое тепло заструилось между ними: пришло осознание того, что если они отдадутся своим чувствам, то это может привести к чему-то большему, чем просто наслаждение теплом друг друга.
Саманта заворочалась в его руках, почувствовав чуткую реакцию его тела. Она чуть слышно застонала и закрыла лицо руками. Сэм еще не была готова к этому, но беспокоиться ей не стоило. Джон Томас чувствовал то же самое. Ему тоже надо было изгонять своих демонов.
Он поднял Сэм с колен, нежно положил обратно в постель и вышел из комнаты без лишних слов. Думая, что рассердила его, Саманта была немало удивлена, когда буквально минуту спустя он появился вновь.
Яркая белизна его трусов и высокая мускулистая фигура отчетливо выделялись в дверном проеме. Старые воспоминания о том, как однажды их тела сливались в порыве любви и страсти, переполняли ее. У Саманты появилось сильнейшее искушение просто лечь на кровать и протянуть к нему руки. Но вместо этого она ждала, когда Джон Томас сделает первый шаг.
Он подошел ближе. Она даже уловила запах его тела и слабый, едва уловимый аромат мыла, оставшийся после душа. Она закрыла глаза, ожидая всего, но только не холодного полотенца, коснувшегося ее лица: Джонни протер лоб Саманты влажной тканью.
— Вот, милая, — нежно сказал он. — Это немножко успокоит тебя и поможет заснуть. «Черта с два!» — подумала Сэм.
— Плохая ночь, да?
— Была, но прошла, — ответила она и вздохнула, отдавая ему инициативу, как всегда делала в детстве. — Сейчас уже лучше. По правде говоря, я давно уже не умывалась. — Саманта улыбнулась, зная, что в темноте он не разглядит выражение ее лица.
Но Джон Томас уловил улыбку в интонации ее голоса и, бессознательно наклонившись, поцеловал ее в висок, где крошечные прядки волос, смоченные полотенцем, завивались, как у младенца.
— А еще дольше меня как следует не целовали на ночь, — добавила Сэм, едва дыша.
Он услышал, как изменился тембр ее голоса. Насмешка уступила место мольбе. Этому противиться Джонни не мог. Он наклонился немного ниже, и на этот раз его губы прижались к ее приоткрывшемуся в ожидании рту.
Джонни ощутил, как она задохнулась, судорожно втягивая воздух, и это было последнее, что он помнил. Ее руки обвили ему шею, сплетаясь на затылке, и Джонни услышал, как она тихо застонала, когда их тела соприкоснулись.
— Черт, — произнес он негромко и остановился, ощутив болезненные толчки в пояснице, вызванные желанием. Вот он лежит на ней, напряженный и страдающий. Этого не должно было случиться…
— Нет, Джонни. — Ее мягкий, чуть хрипловатый голос пригвоздил его к кровати и к Саманте так крепко, словно она привязала его. — Нет, мне вовсе не плохо. Наоборот, это было очень, очень приятно. Я просто не…
— Не говори ничего, Сэм. — Голос Джонни стал резким. — Я виноват, что потерял контроль над собой, и обещаю, что это больше не повторится. Я не хочу обжечься второй раз.
Застонав, он скатился с Сэм и встал с кровати, мужественно стараясь не замечать выпуклости между ногами и пустоты в руках.
Он вышел за дверь не оглядываясь, и Саманте осталось лишь удивляться, почему он так рассердился. Ведь это ее бросили, не его.
Ей казалось, что она никогда не уснет. Но стоило закрыть глаза, как сразу же навалился сон, и вместе с ним вернулись воспоминания о прикосновениях мужских рук и губ, тяжести его тела, жара, охватившего их обоих.
Утром сам воздух, казалось, стал другим, так как наполнился все растущим пониманием между ними. Дни текли ровно, и Саманта сначала на минуты, а затем и на целые часы стала забывать, что кто-то жаждет ее смерти. Однако она никогда, никогда не переставала быть настороже.
