— Но дья… они боятся света.
— Я привыкла.
— А та девушка — прилетела со звездой?
— Да, четвертого дня. Она другой породы.
— Ужасно, — качая головой, проговорила Эрита. — Трудно поверить. Я знала, читала… но повстречать вас — совсем другое дело.
— Я ручная. Дрессированная. — Безуминка помрачнела. — Настоящие кроты ведут себя иначе.
Хорошо ли, плохо, но свою задачу она выполнила — отманила Красную от Огонька, чтобы дать возможность Ларе поговорить с парнишкой.
— Я не знал, что она принцесса, — взмолился тот. — Она служит сестрой милосердия в Гестеле, я с ней не пересекался!
— Рассказывай, — буркнула Лара недоверчиво, держась на расстоянии. — Она ведьмачка, всем известно. Нашепчет на волосы или на сердце, и с ума по ней сойдешь.
Вот же, всю радость порушила, разлучница летучая. Парили в обнимку, этим дело не кончается.
— Бабьи сказки! Это я ее сюда направил, — похвастался он, — чтоб с тобой встретиться. Наши поймали твой голос, мне сказали, я сразу понял: ты куда-то влипла. Ну и подбил ее лететь…
— Тебе нельзя с ней водиться, — сердито принялась внушать ему девчонка. — Она принцесса, а ты кто? Пронюхают — и знаешь, как тебе накатят? Не подходи к ней больше. А если будешь вокруг нее увиваться, то…
— То что?
— Тогда ко мне не подходи!
— Да разве я мог по-другому? — оправдываясь, замахал руками Огонек. — Нас батальон жандармов окружил, вот-вот ее схватили бы! А я — имперский офицер. Вижу, дело-то государственной важности. Я враз ее в охапку…
— От важности, значит, — ядовито покивала Лара.
— Ага.
— Прямо стиснул, да?
— Ну, не очень сильно.
— Нежно?
— Да. То есть нет! Я с большим уважением. Как верноподданный!
— Ну-ну. То-то она такая мятая.
— Это ее ветром растрепало. Там ветер наверху, он дует.
— Кадет, — поймав его горячий громкий голос, Эрита бросила взгляд через плечо, — вы не слишком подробно докладываете о деле государственной важности?
Огонек как куском подавился.
— Все ясно, кто тебе важней, — процедив это тихим убийственным тоном, Лара обратилась к Безуминке: — Бези, кажется, мы спать уже не ляжем, так я пойду готовить? Спроси у Хайты, сколько мяса нужно пате.
— Я тоже умею готовить, — повернулась Эрита.
— Ах, Ваше Высочество, не утруждайтесь! — звонким злым голосом ответила Лара. — Поверьте мне, я лучше с этим справлюсь.
Царственная левитесса не сдавалась:
— Нет, правда — как сестра милосердия, я…
— Мы тут стряпаем не кашку для больных.
— Я настаиваю. — Эрита нахмурила брови.
— Как вам угодно-с. — Лара с поклоном указала путь на кухню.
— Пять фунтов для паты!
Лара присвистнула:
— Ого! Да в ней самой три фунта, пять не влезет!
— Ты жарь, жарь, а пата разберется.
— Жарить я могу! — загорелся Огонек, засучивая рукава, но Лара цыкнула, загородив ему дорогу. Ишь, куда рванулся, вслед за Красной!
— Кадет, твоя работа — лопать. Жди, когда поспеет.
Сняв накидку и обнажив по локоть руки, Эрита, к досаде Лары, довольно умело выхватила мясо с ледника и бухнула его на разделочную доску. Резала она с трудом, таки мясо подмерзло, и по-мужски грубо, сопя — но не сдавалась.
«Все равно ты не стряпуха, — хихикая про себя, Лара молчком занималась луком и приправами. — Мало ли, что ты с ним обжималась, а вот попробуй накормить его».
Как оно было порублено и всунуто в горшки, Лара вслух оценивать не стала. Она ждала момента, когда Эрита подойдет к плите. Принцесса с недоумением осматривала странные конфорки и поднятый щит с окошком.
— Это керогаз?.. А это что — вытяжка?
Наконец, Эрита спохватилась, что глупо выглядит в глазах этой девчонки из простонародья, и стала действовать решительно. Ясно, что плита с электрическим поджигом. Вот рычажок, подающий искру. А здесь вентиль подачи керосина. Осталось запалить.
Она и повернула — раз, два.
Лара заранее все отложила и вытерла руки о передник, чтобы вовремя схватить и отдернуть принцессу от плиты, взревевшей бешеным огнем, словно ракетный двигатель. Облако пламени бесновалось, наполняя кухню адским жаром, пока Лара, поднырнув, не дернула ручку гашения. Рев заглох, сияние погасло, Эрита прижалась к стене, разинув рот и хлопая глазами.
— Ни курить, ни варить… — бурчала себе под нос Лара, прихлопывая мокрым полотенцем загоревшиеся тряпки. — Ваше Высочество, оставьте это тем, кто может! Идите себе в комнаты и ждите, я вам вынесу все на тарелочке!
— Как дела? — с беспокойством заглянула Бези. — Что за вонь, фу!
— Ее Высочество зажгло плиту. Хорошо, что не дом.
Безуминка все поняла, однако промолчала и за руку уволокла Эриту осмотреться — как там ресницы и волосы.
Ошарашенная взрывом из плиты, Эрита присмирела и больше не настаивала, что она может то-то и се-то. Кроме Лис, никто не мог догадаться, что произошло на кухне, но дочь Бертона не видела, как именно оно случилось, а потому и рассуждать не стала.
Тем более что за завтраком было настоящее представление. Кормили пату.
Серая колбаса то ли от волнения, то ли сама по себе за утро прибавила в размерах, и к рассвету надо ртом ее показались пупырышки, штук восемь. Кожица над ними лопалась, и они превращались в черные блестящие глазки. Унюхав мясо, пата так разволновалась и зашевелилась, что Хайта едва могла ее удерживать за задние лапки. Тут стало понятно, что у паты есть свои хитрости: она выпустила из кожных пор скользкую слизь, вырвалась из рук и засунулась головой в горшок. Раздалось чавканье, пата стала раздуваться.
— Во, проглотина! — восхищалась Лара. — Мечта повара! Она все ест?
— Да, помоев у нас больше не будет, — кивнула Бези, наворачивая тушеную вкуснятину. — В крайнем случае, можно и сеном кормить. Но на подножном корму она медленней растет.
— И фафайва ава выуфиф? — с набитым ртом увлеченно спрашивал Огонек. — Кхе! Большая вырастет? с быка?
— Сам с быка вырастешь, если будешь так трескать, — намекнула Бези, а Лис прибавила:
— Вы же не думаете состязаться с ней, кадет?
— Это по-военному. — Огонек облизал ложку. — Нас учат: быстро ешь и быстро… эээ… ну, и так далее. Потому что на войне…
— У нее растут конечности, — подала голос Эрита.
— Слушай, Бези, мне кажется или… по-моему, на заду тоже глаза появляются!
— Пата хайджи очень приспособлены, чтоб выживать. Когда ешь, надо глядеть не только в миску.
