— Спектакль окончен, балаган закрыт, — продолжал корнет. — Вы все вместе, чего и надо. Ну-ка, оба — стволы на пол! Повернулись, руки на стену, ноги врозь. А ты, мухомор, открой дверь. Сейчас покойнички тебя укусят… Кому сказал? Открывай!
— Сарго? — недоуменно шамкнул Картерет. — Почему ты…
— Потому что, — веско молвил верзила. — И твою науку, и тебя мы сдаем Бертону. В уплату за грехи.
— Не-е-ет!! — возопил старик, в исступлении кидаясь на корнета. Тот не стал орудовать прикладом — старикашка хилый, переломится, — только отступил и дал подножку. Профессор покатился кубарем и замер, тяжело дыша со стоном.
Треть часа спустя умывшийся Удавчик с удовольствием уселся в кресло и опустил на голову шлем:
— Внимание, говорит прапорщик Тикен из Бургона. Вызываю двадцать второй батальон.
— Тикен, слышу вас. Поручик Крестовик на связи.
— Докладываю для штабс-генерала Купола. Отряд под командованием штабс-ротмистра Безуминки — корнет Сарго, я и кадет Динц, — успешно захватил лабораторию профессора Картерета со всем архивом. В этой операции нам помогал доброволец из дьяволов — Касабури Джаран. Ждем, кому передать трофеи.
Крестовик на том конце эфира несколько придурел.
— Секунду, друг прапорщик… Безуминка — это фамилия?
— У нее нет фамилии. Она найденыш, иной веры.
— Вот как?.. И еще… Я правильно понял — «из дьяволов»?
— Так точно. Но он — урожденный мирянин.
— Ясно. Все будет немедля доложено штабс-генералу. Охраняйте трофеи. Сейчас белая гвардия входит в Бургон.
Бези поспешила раздеть мокрую до нитки Лару, растереть ее и нарядить в теплое, что нашлось в гардеробе профессора. Сама Бези в профессорских подштанниках и его спальной рубашке тоже выглядела смехотворно.
— Я хочу взглянуть на Вербу, — заявила Лара, чуточку согревшись.
— Ты мало видела покойников сегодня?
— Она живая!
— Ну пойдем. Там ничего нельзя трогать, приборы точно настроены, вдруг что-нибудь разладится.
Холодильная камера выглядела, как в сказке о спящей принцессе. Только сосуды с жидкостями, провода и трубки нарушали это впечатление. Коротко, под мальчика, остриженная девушка лежала в прозрачном ящике, от которого исходил искусственный свет и зябкое веяние.
— Какая она худая…
— Она же не ест. Ей вливают в кровь питательный раствор.
— А тот парень?
— Хлыст? Он банковский кассир. Подслушал, как хапнуть кучу денег… и попал в жандармы. Медиум высшей марки.
— Я бы его простила. После всего этого… Ведь теперь станет лучше? Ни гигаина, ни кресел с ремнями?
— Ой, Ласточка, я бы не стала загадывать. Боюсь, мы угодим к настоящим ученым, а что это за звери — одни звезды ведают.
«Наука. — Лара огляделась. Она словно была внутри ларца из проводов, каких-то электрических устройств и булькающих бутылей. — Что такое — наука?»
Эрита очнулась оттого, что ее лизали.
Она чувствовала себя изломанной, избитой, как будто прокатилась вниз по лестнице, пересчитав боками и плечами все ступени.
Наконец, ее лизнули в лицо, и Эрита открыла глаза.
Над ней был высокий свод из рваных полотнищ, погнутых металлических листов, тросовых растяжек и решетчатых ферм. Слева, косо подпирая вогнутую стену, громоздился ракетоплан — мятый, ободранный, торчат остатки крыльев.
Потом перед ней возникла такая морда, что Эрита сразу решила: «Это сон». Морда облизнулась небывало длинным языком и заморгала четырьмя глазами. Рядом появилась улыбающаяся Хайта.
— При-вет!
— Ты должна сидеть дома. — Язык во рту еле ворочался.
— Тут!
— Тяа? — Морда открыла пасть и пошевелила свиными ушами. Привстав, Эрита поняла две важные вещи — во-первых, она раздета, а во-вторых, рядом лежат в том же виде Лисси с Огоньком, явно спящие, облитые чем-то серым и вязким на вид.
— Хо-ро-шо! — Хайта радостно хлопнула в ладоши. — Здо-ров!
— Господи, — окончательно придя в себя, Эрита села и пошарила вокруг — чем прикрыться? — а затем уставилась на восьминогую свинью, беззаботно машущую языком. — Это… что?!
— Пата. Мо-я.
— Она… была маленькая!
— Вы-рос. Кусь, кусь.
— Кусь! — подтвердило языкастое чудовище.
— Эй! — Из пола сводчатой громадной полости, где они находились, выглянула голова в пепельном белогвардейском кепи, затем показалась рука с фонарем. — Здесь кто-то есть!.. Вы ранены? говорить можете?
— Да! — крикнула принцесса. — Убирайтесь вон, дайте мне одеться!
Служить империи
Десять дней спустя.
— Сын мой, вы проявили себя как умелый и решительный военачальник, — ровно, безмятежно говорил Дангеро Третий, Синий император. — Но вам следует уделять больше внимания войскам связи. Опирайтесь на верных людей, не пренебрегайте младшими чинами. Порой даже один солдат может изменить ход кампании в вашу пользу.
Церес выслушивал отцовский выговор, почтительно склонив голову.
Все эти дни его держали под охраной в Квадратной башне старой резиденции. Встарь там годами изнывали опальные члены правящей семьи, а кое-кто скончался в башне, так и не выйдя на свободу.
Ему пришлось наблюдать дворцовый парк через то же окно, о решетку которого ломала ногти королева Халле и бился головой безумный принц Кордель.
Но XIX век Эры Грома — не мрачный Семнадцатый. Отношения между венценосной родней стали мягче. Пыточный подвал Квадратной башни стал винным погребом, и в каменных мешках больше не воют, гремя цепями, слуги-пособники и фрейлины-сводницы, обреченные на голодную смерть.
— Мы решили применить ваши способности с большей пользой для державы. Вам поручается возглавить Западный береговой округ. Флаг будете держать в крепости Курма на острове Кюн. Гарнизон Курмы — надежные воины, испытаны в боях с вейскими пиратами. Капитан-командор Барсет поможет вам руководить округом.
«…и будет вашим тюремщиком, — добавил про себя Церес. — Прекрасная идея — приставить ко мне этого морского волка».
— Благодарю за оказанное доверие, государь-отец.
— В добрый путь, сын мой!
На прощание Церес оглянулся, чтобы запечатлеть в памяти парочку победителей.
Величественный, статный Дангеро в бирюзовом мундире, с ранней проседью в волосах, превосходно гармонировал с Красным царем — Яннар был моложе и стройнее, с искусно причесанной, по-восточному длинной шевелюрой, в тонком золотом венце и ниспадающем до пола багряном одеянии. Истинно восточный самодержец, полный коварства. Изжелта-карие очи, темно-огненные губы со скрытой в них улыбкой — лицо Яннара напомнило принцу об Эрите, и воспоминание отдалось в сердце болезненным уколом.
