На крутом трапе что-то в глазах потемнело. Вроде и всякое повидал, а вот такого нервного перенапряжения не помню даже. Слишком много всего стояло на результате этой дуэли, и все это многое сейчас разом наваливалось, напоминая о себе. Интересно, что будет, когда Аглая узнает? Не уверен, что получится скрыть, все равно информация разойдется. Острова здесь все как деревни, соответственно и проблемы как в них.
Бросил рюкзак на стол: потом разберу. Винтовку в шкаф, надо будет вечером почистить. Жара, вода, влажность — тут даже без стрельбы чистить и смазывать надо часто и регулярно, иначе оружие загубишь.
Сел в кресло, вытянул ноги, помассировал грудину — отлежал. Почти до пролежней. Умение лежать неподвижно бесплатным не бывает. Протянув руку, взял из держателя на стене графин с водой, сделал несколько больших глотков. Не то чтобы жажда, а просто как массаж изнутри получается, сразу легче. Потом выбросил из кармана пакетик леденцов на стол — без них или от жажды рехнулся бы, или себя шевелением выдал. Или в мокрых штанах вернулся. Давно выучил, еще когда служил. Покупал леденцы от кашля, «Холлс», кажется, самые «термоядерные» из всех ментоловых. Жажду отбивают напрочь.
Стащил рубашку, бросил под ноги. Выбросить ее, что ли? Уже не отстираешь. Потом подумал чуть дольше и сообразил, что может еще пригодиться. Постирать — и пусть лежит, потом можно будет опять с травой смешать.
Отмываться пришлось долго — вазелин смывался медленно, а следы зеленого на лице и того хуже. Тер, тер, мылил, мылил, в общем, как-то отмылся. В общих чертах, если сильно не присматриваться. Ладно, сойдет.
Черт, а я ведь действительно Павла израсходовал. Только сейчас окончательно дошло. Был он мне врагом, самым настоящим, и я его грохнул. А ведь приятно это осознавать. Не я начал конфликт, не я его развивал, и даже тот арест на лесной дороге скорее его рук дело, а не моих. Он вел дела с пиратами и контрабандистами, по своей воле, а я, то есть мы, что? Да ничего, это как самому начать в русскую рулетку играть: чья вина в том, что рано или поздно перед стволом окажется камора с патроном? Вина игрока. Так что… все в рамках высшей справедливости, как мне кажется.
Сверху, с палубы, шум голосов, посуда звенит. Точно праздник готовится, никогда у нас команда так шумно на обед не идет. Ну да и ладно, мне тоже полезно будет расслабиться. Да и если приглядывает кто-то за нами, то пусть убедится в том, что мы ведем себя нормально, обычно есть повод — празднуем. А то излишняя тишина еще бы и подозрения вызвала.
Все, отмылся, оттерся. Переоделся в свежее, потоптался босыми ногами по покрытой плетеными циновками палубе — хорошо. Ладно, надо идти наверх.
Праздник и правда был всеобщим, команда даже стол нарастила, притащив из трюма дополнительные опоры и столешницу. Так посменно едят, вахты и все такое, все вместе почти никогда за стол не садятся, а сейчас все разместились. И Серега расстарался, не просто обед подал, а прямо праздничный стол, одних закусок три вида и горячего два, и десерт — фрукты и выпечка, явно закупленная на берегу. И вино в оплетенных бутылях, и сидр для тех, кому нравится.
Заправлял за столом, как принято, боцман, то есть Глеб. Усадил меня во главе стола, сам уселся напротив, произнес требуемый поздравительный тост, в общем, выступил за тамаду. Праздник действительно получился, было шумно, весело, много трепались, а мне вспомнились пьянки с сослуживцами после выходов — так же было, такое же настроение, чуть преувеличенно веселое, ощущение освобождения от страха, волнений, ощущение того, что именно сейчас, вот здесь, в этой самой палатке, в которой топится печка, все хорошо, и пока ты в ней, все так же хорошо и будет. Все то говорят, перебивая друг друга, то слушают кого-то одного, рассказывающего анекдот или историю, потом вновь гомонят… В общем — обычная пьянка с друзьями.
* * *
Шлюпка шла к берегу тихо, лишь вода слегка поплескивала под носом и лопастями весел, бесшумно двигавшихся в хорошо смазанных уключинах. Темный берег, похожий в этом месте просто на изломанную линию, медленно приближался. Силуэт яхты, едва заметный на фоне часто бликующей воды и звездного неба, казался ненастоящим, словно его из бумаги вырезали и наклеили на окружающую действительность.
На берегу вновь несколько раз вспыхнул и погас огонек, и сидящий на носу шлюпки Байкин ответил тем же, открывая и закрывая окошко фонаря. Нас ждали.
Вчера я встретился в городе с Анисимом, и мы, обсудив все детально, решили, что яхте надо уходить из порта открыто, официально, со всем экипажем на борту. Чтобы не вызывать лишних вопросов, которые неизбежно возникнут, если боевая группа останется на берегу, а судно уйдет. Поэтому сейчас Анисим с лошадьми должен был нас ждать за Угловым мысом — довольно подлым местом с каменистым дном и множеством подводных скал, куда боятся подходить суда, особенно по ночам, но куда не так уж сложно подобраться на лодке, особенно ориентируясь по сигналам с берега. И вот эти сигналы сейчас и подавались, если, конечно, Анисим жив и здоров и за него не делает это коварный враг, раскусивший наш хитрый замысел.
Берег все ближе и ближе, над лодкой словно облако повисло, настолько сильно ощущается напряжение. Я сам, пытаясь разглядеть возможные угрозы, вцепился в карабин с глушителем так, что руки вспотели, пришлось обтирать их о штаны.
Пляжа в этом месте не было, лодка ткнулась увешанными кранцами носом прямо в камень, Байкин бросил конец, и чьи-то руки ловко подтянули шлюпку, прижав к берегу. Будь сейчас волнение или не указывай нам Анисим путь — мы бы даже не подобрались так близко, это единственное пригодное для высадки место надо знать.
— Пошли! — скомандовал я, выскакивая следом за Петром на камень. — И осторожно, скользко здесь!
Анисим, а это был он, подсветил фонарем, сказал:
— Вон туда, левее забирайте, затем плоским камнем уже галька, можете прыгать.
Раз камень, второй, затем этот самый плоский, размером с баркас, а за ним уже галька, точно. И за галькой трава начинается.
— Все, давайте обратно! — крикнул я гребцам, убедившись, что вся боевая группа без происшествий перебралась на берег.
Лодку оттолкнули, и затем Анисим с помощью Фрола продолжали подсвечивать им фонарями, которые теперь работали за створные знаки. Все, высадились.
— Далеко идти? — спросил я после того, как мигнули уже с борта «Аглаи», показав, что шлюпка пришвартовалась.
— Нет, рукой подать, вон за тот холмик — да и все, — сказал Анисим. — Там и лошади.
— Без происшествий?
— Вроде бы без. Но сам понимаешь, лошадей с нами много, и следов они много оставляют. Если есть хвост, то нам его так просто не обнаружить. «Нам» — это в смысле я не один, еще с лошадьми человек.
— Ничего, с утра проверимся, — уверил я его. — Нас теперь много, и специалисты по этому делу найдутся.
Подразумевал я Фрола, разумеется. Следопыт и есть следопыт. А заодно спросил:
— Кстати, а с тобой кто?
