Затем обшарил внутренние карманы портфеля. Один был пуст, если не считать булавки, которая впилась в палец. Во втором кармане оказался старый бумажник.
На первый взгляд он был так же пуст, как этот старый портфель. Расстегнув его, Ченс тщательно пересмотрел все отделения, ничего не нашел и едва не пропустил потайной кармашек. Еще не раскрывая его, почувствовал, там что-то есть. Пальцы ощутили незначительное уплотнение под старой, потрескавшейся кожей.
Из кармашка Ченс извлек фотографию девушки. Но это была не Дженни. Какие-то смутные образы возникли в голове, и даже показалось, что послышался смех.
Длинные светлые волосы, широко расставленные глаза, изящная, хрупкая фигурка. И подпись: С любовью, Виктория.
Виктория. Имя ничего не говорило. Так же как и ее облик. Перевернув фотографию, он обнаружил на обратной стороне карандашную надпись.
Ченс узнал свой собственный почерк: В. Генри. Пикник.
1980.
1980! Это было еще до того, как он оказался на ранчо «Три Т». Тогда ему было около восемнадцати лет.
Опустив фотографию на дно портфеля, Ченс продолжил поиски. Может, удастся еще что-нибудь раздобыть…
Так и случилось. В большом кармане на крышке портфеля обнаружился старый школьный фотоальбом. Средняя школа. Одесса. Выпускной класс. Опять Одесса. Он еще больше расстроился. Потребовалось не меньше минуты, чтобы найти фотографию длинноволосого юнца, которого звали Ченс Маккол, выпускника 1980 года.
— Ну что ж, парень, — негромко произнес Ченс, проводя пальцами по листу, — ты поедешь со мной. Мне придется искать человека из прошлой жизни, и, может быть… ты сумеешь мне помочь.
Дневник отправился в портфель, в компанию спичечных коробков. Фотографию Ченс переложил в свой бумажник и встал, направляясь к платяному шкафу.
Сборы самого необходимого заняли не много времени.
— Мне понадобятся наличные, — бормотал он про себя. — Их можно будет получить в банкомате. — Горькая усмешка появилась на губах. — Я не в состоянии вспомнить очень важные вещи, но как получить деньги из тупой машины, еще помню.
Передернув плечами, стал укладывать необходимое в портфель. «Впрочем, ничто не важно, кроме необходимости восстановить свое прошлое, память и затем вернуться к Дженни», — успокаивал себя Ченс. Внутренний голос подсказывал: как только он вспомнит прошлое, все будет хорошо.
Оставалось сделать последний, самый трудный шаг — написать записки. Он не знал, как объяснить свой отъезд. Ченс приселок столу. Первую записку он решил написать Генри. Сообщать особо было не о чем.
Он лишь просил передать Маркусу, что уезжает искать свое прошлое в надежде, что это поможет восстановить настоящее. Если за это он лишится работы — что ж, так тому и быть. Жить в таком вакууме, ничего не предпринимая, он больше не может.
Следующая записка адресовалась Дженни. Сочинить ее, объясняя свой поступок, было почти невозможно, поэтому Ченс написал лишь, что, если она хочет и будет его ждать, он обязательно вернется.
Сложив записки, он оставил их на середине стола и закрыл тугие застежки портфеля. Теперь оставалось лишь дождаться, пока все угомонятся и лягут спать. Не хотелось устраивать сцен. Уехать не попрощавшись казалось самым легким способом.
— О черт! — выдохнул Генри, разворачивая адресованную ему записку. Вторая была для Дженни. Прочитав свою, он без труда догадался, что во второй примерно то же самое. Ченс исчез! И, судя по тексту, не собирается возвращаться до тех пор, пока не получит ответы на свои вопросы. Единственное, что всерьез беспокоило Генри, — если Ченс все-таки не найдет ответов, вернется ли он обратно?
Дженни взошла на крыльцо и подняла руку, чтобы постучать, но увидела сквозь стекло Генри.
— Привет! — крикнула она. — Передай Ченсу, что одна кобыла вот-вот разродится. Он хотел присутствовать. Знаешь ведь, как он беспокоится…
Что-то в лице Генри заставило Дженни оборвать фразу.
Сердце замерло. А когда ковбой взял со стола листок бумаги и вышел с ним на крыльцо, у нее полились слезы.
Дорогая Дженни. Прежде чем думать о будущем, я должен выяснить кое-что о своем прошлом.
Пожалуйста, постарайся понять. Если будешь ждать… я вернусь.
Ченс.
— Он даже не написал, что любит меня.
Генри увидел искреннюю боль. Девушка согнулась почти вдвое, словно чтение этой записки представляло для нее невыносимую тяжесть. Он не мог найти слов утешения.
С того самого момента, когда Ченс очнулся в больнице и она увидела отсутствующее выражение его лица, Дженни подозревала, что такое может случиться. И боялась этого больше всего на свете. Ченс уехал, и вряд ли Генри знает куда.
— Успокойся, милая, — погладил он ее по спине. — Он вернется. Он обещал.
— Когда? — Дженни хотелось кричать, но этим все равно ничего не добьешься.
— Как только найдет то, что ему нужно. — Подобный ответ никак не устраивал.
— Прекрасно! — закричала девушка, разорвав листок на клочки и швырнув в стенку. — А что будет, если он не найдет то, что нужно, Генри? Он вернется домой поумневшим или вообще никогда не вернется?
Что на это ответить? Подобный вопрос ковбой задавал себе несколько минут назад. Генри попытался успокоить, но Дженни была безутешна.
— Куда ты собралась, девочка? — крикнул он вслед сорвавшейся с места Дженни.
— К черту, Генри! — выкрикнула она на бегу. — К черту! Единственное место, где меня еще не было!
Сердце разрывалось от жалости. Но выражение ее лица всерьез испугало старого ковбоя. Развернувшись, он поспешил к телефону. Нужно срочно позвонить Маркусу. Кому-то следует быть рядом с Дженни, и, вероятно, Маркусу придется впервые в жизни вести себя так, как подобает настоящему отцу.
Маркуса бросило в жар от сообщения Генри. Он швырнул трубку и помчался на кухню. Дженни как раз вбежала в дом через заднюю дверь. Панический голос Генри не оставлял сомнения в том, что дело серьезно.
Судя по лицу Дженни, Генри был прав.
— Дженни! — Оттолкнув Маркуса, она бросилась вперед, к себе в комнату. — Дженни, подожди! Нам надо поговорить…
Она обернулась.
— С тобой? Ты хочешь мне посочувствовать, Маркус? — От душевной боли она не выбирала слова, — У тебя очередной приступ отцовства? Не стоит беспокоиться. Ты мне не нужен. И Ченс мне не нужен. Никто мне не нужен, а мужчины — тем более. Все, на что они способны, — только врать. Как ты думаешь, это у вас врожденное или приобретенное? Мужчины предпочитают резать душу по кусочкам или им больше нравится выдрать ее сразу ко всем чертям, чтоб не так больно?
— Дженни! Не смей так разговаривать с отцом! — воскликнула Хуана, вставая между ними. — У тебя нет…
