Пришла другая сиделка и повела Закери в большую белую палату, где он увидел свой проигрыватель, а рядом с ним гору пластинок. Они были новехонькие, сверкающие. Закери сделал шаг в их направлении, и в этот миг пластинки ожили и принялись вертеться и скрежетать. Палата наполнилась какой-то дьявольской музыкой, а когда он добрался до стола, на месте пластинок лежала куча черных глянцевых осколков.
Почему с ним происходят такие странные вещи? Неужели Тиффани специально привезла его сюда, чтобы врачи издевались над ним и довели до сумасшествия? А вдруг он уже свихнулся? Закери испуганно огляделся и вдруг увидел, как из щели в белой стене выползает огромный красный удав и движется прямиком к его койке. Жалобно всхлипнув, Закери спрятал голову под подушку и крепко зажмурился.
Хант уже в третий раз набирал номер Тиффани. И безуспешно. Он посмотрел на часы и удивленно приподнял бровь. Если в Лос-Анджелесе пять утра, в Нью-Йорке восемь. Где она может быть в это время, если не дома? Где Глория? И почему вчера к телефону не подошли Ширли или Мария? Он звонил Тиффани накануне несколько раз: из аэропорта, как только прилетел, потом из отеля, днем и в девять вечера. Не исключено, что Тиффани осталась на ночь в клинике Мойе вместе с Закери. Хант закурил и еще раз посмотрел на часы. Он не мог избавиться от тревожного предчувствия. Не в обычаях Тиффани было неожиданно менять планы, не ставя его в известность. Он думал о ней всю ночь и плохо спал, проворочавшись в постели почти до рассвета. Господи, как она нужна ему!
Не находя места от беспокойства, Хант решил позвонить Калвинам. Вдруг Тиффани осталась ночевать у родителей, заехав к ним из клиники, чтобы рассказать о том, как устроили Закери, и обсудить диагноз врачей? Хант снял трубку и заказал другой номер. Возникла долгая пауза.
— Извините, мистер Келлерман, линия занята, — сказала телефонистка через пару минут. — Попробовать еще раз?
— Да, пожалуйста, — ответил Хант. — И соедините меня с рестораном.
Он заказал апельсиновый сок, кофе с тостами и задумался о том, какой трудный день впереди. Сперва его ждут на студии для переговоров со сценаристом. Потом предстоит обсудить с режиссером вопрос о распределении ролей. Работы много, так что придется полностью сосредоточиться на текущих проблемах и выкинуть на время из головы мысли о Тиффани. Пожалуй, не помешает принять холодный душ до завтрака.
Резкий и настойчивый стук в дверь раздался в тот момент, когда Хант, раздевшись донага, уже входил в ванную. Он нахмурился и набросил синий купальный халат. Проверив цепочку, Хант приоткрыл дверь и глянул в узкую щель.
— Что за черт!..
— Хант… Хант!
Он распахнул дверь, и в номер вбежала Джони. На ее помятом лице засохли потеки расплывшегося макияжа, а розовое платье было порвано в нескольких местах.
— Мне пришлось приехать… Посмотри только! Посмотри! — Джони рыдая подошла вплотную к Ханту, чтобы показать ему синяки на груди и плечах, а также глубокую ссадину на подбородке.
Хант был настолько поражен внезапным появлением жены, да еще в таком виде, что не мог произнести ни слова.
— Видишь, что сделала со мной твоя чертова сучка? — кричала Джони. — Она попыталась убить меня. Я бежала из Нью-Йорка, чтобы скрыться от нее и быть с тобой.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — холодея от ужасной догадки, сказал Хант.
— Она набросилась на меня, как дикая кошка! Эта стерва сказала, что ты принадлежишь ей, и она никогда тебя не отпустит. Она сказала… — Джони упала ему на грудь и, зарывшись лицом в халат, разрыдалась.
— Где это произошло?
— А ты как думаешь? Не на Северном же полюсе! Она попросту сумасшедшая, Хант. Буйнопомешанная! — Джони уже не плакала, а лишь тихонько всхлипывала. — Ты должен заботиться обо мне, защищать меня. А эта сука озверела вконец. Я так испугалась!
— А где Тиффани сейчас? — спросил Хант и сам удивился, насколько равнодушно прозвучал его вопрос.
— Какая, черт побери, тебе разница? — вскинулась Джони. — Дома, наверное, сидит, а может, и еще где… Откуда мне знать! А тебе-то что? — Она оправила платье на груди и, заметив, что под один из покрытых лаком ногтей забилась грязь, стала старательно вычищать ее оттуда.
— А что с детьми? — спросил Хант и направился к телефону.
— Тебя интересует кто угодно, только не я. Ты забыл, что я тебе жена? Не волнуйся, дети в порядке. А я, между прочим, имею право к тебе приехать, если хочу. И нечего кривиться…
Хант собрался уже снять трубку, но тут телефон зазвонил.
— Алло!
Джони прищурилась и сверлила спину мужа уничтожающим взглядом.
— Да, Морган, это я, — сказал в трубку Хант.
— Теперь еще какая-то Морган, — услышал он презрительный смешок и звук падающих на ковер туфель у себя за спиной. Потом заскрипели пружины матраса — Джони забралась в постель. — Очередная потаскуха? Ну и липнут же они к тебе.
Хант вслушивался в голос на том конце провода и не обращал внимания на реплики Джони. Через минуту он заговорил:
— О Господи! Как она?… Глория при этом присутствовала? Боже!.. Слушай, Морган, я немедленно вылетаю. Первым же рейсом… Все, пока. — И он бросил трубку на рычаг.
— Может быть, ты все-таки закажешь мне что-нибудь выпить? — капризно заныла Джони. — Или прикажешь мне самой это сделать?
— С этой минуты заботься о себе сама, — ответил Хант, поспешно одеваясь.
Вокруг стояла какая-то неестественная тишина. Тиффани открыла глаза и увидела незнакомый потолок. Интересно, куда это она попала?
— Тифф, как ты себя чувствуешь? — раздался тревожный голос Морган.
Тиффани захотела повернуть голову, но она мучительно болела и, казалось, вот-вот развалится на куски. Она попробовала что-то сказать, но язык с трудом ворочался во рту, воспроизводя глухие и невнятные звуки.
— Что случилось? — наконец выдавила из себя Тиффани.
— Все в порядке, моя дорогая, все будет хорошо. Ты в больнице. Тебя привезли сюда вчера вечером.
Тиффани постаралась вспомнить, как это произошло, но не смогла. В голове плыл туман, мысли путались.
— Какой-нибудь несчастный случай?
— Не совсем, — ответила Морган, склонившись над сестрой. — Некая леди — если, конечно, ее можно так назвать — узнала, что ты встречаешься с ее мужем, пришла к тебе в дом и стукнула тебя по голове тяжелой бронзовой штуковиной. Но можешь не беспокоиться, антикварная бронза не пострадала, на ней не осталось ни царапины!
— Что? — воскликнула Тиффани и попробовала приподняться на локте, но голову пронзила такая резкая боль, что она без сил упала на подушки.
— Лучше не двигайся, — заволновалась Морган. — Сейчас ты еще не в состоянии взять реванш над этой чертовой миссис Келлерман.
— Жена Ханта… — пробормотала Тиффани, ровным счетом ничего не понимая.
