Тиффани мучили сильнейшие приступы боли в пояснице. Первый случился рано утром, когда она только поднялась, второй — час спустя. Она собрала сумку для больницы, позвонила Морган и вдруг задумалась, не напрасно ли бьет тревогу. Может, это в порядке вещей? Тиффани успокоилась и решила спросить совета у своей соседки Бетти, матери двоих детей.
— Прими лучше аспирин, дорогая, — сказала ей Бетти. — Если это не ложная тревога и после таблетки тебя снова скрутит, быть тебе к утру матерью.
Тиффани обуял смертельный ужас, особенно поразило то, что к ней впервые всерьез отнеслись как к матери. Какая она, к черту, мать! Просто паршивый инкубатор!
— Хочешь, я приготовлю кофе. Тебе надо расслабиться, — сказала Бетти. — Знаешь, а я тебе немного завидую. Носить ребенка — это ни с чем не сравнимое блаженство. Уверяю тебя, когда начнутся роды, ты будешь так счастлива, что не почувствуешь боли. — Она с нежностью посмотрела на своих малышей, видимо, вспоминая, как они появились на свет.
Тиффани понуро опустилась в кресло. Она не могла загореться воодушевлением Бетти и молила Бога только об одном — скорее бы приехала Морган.
— Ты плохо выглядишь, дорогая. Выпей-ка вот это.
— Спасибо, Бетти, — ответила Тиффани и взяла у нее из рук чашку. — Мне будет очень недоставать тебя, когда я вернусь в Нью-Йорк. Может, ты как-нибудь выберешься ко мне в гости вместе с ребятами?
— Прекрасная идея! Я никогда не была в Нью-Йорке. Представляю, как малышам понравится на вершине Эмпайр стейт билдинга! Эй, дети, вы слышите, Таша приглашает нас в Нью-Йорк!
— Когда? — хором вскричали они.
— Когда я смогу себе это позволить, — ответила та с улыбкой.
Что ж, придется открыть Бетти свое настоящее имя, но больше она не скажет ей ничего. Пусть Бетти думает, что она отдала ребенка на воспитание.
Днем боли в пояснице усилились, а интервалы между приступами сократились.
К пяти часам вечера Морган так и не появилась.
В шесть Тиффани вызвала такси и поехала в больницу.
Когда она вышла из машины у дверей здания, следом подкатил шикарный лимузин, из которого выскочила Морган.
— Привет, Тифф! — весело воскликнула она и велела шоферу отвезти свои чемоданы в отель, где сняла номер.
Тиффани с недоумением смотрела на сестру, отказываясь верить собственным глазам. Морган выглядела свежо и молодо, как никогда. На ней был лимонный шелковый костюм, туфли на высоких каблуках, жемчужное ожерелье, стоимость которого исчислялась несколькими десятками тысяч долларов. Ее щеки пылали здоровым, восторженным румянцем, а в руках она держала гору свертков, перевязанных праздничными ленточками.
— Я думала, ты уже рожаешь! — с легкой досадой в голосе сказала Морган. — Мой Бог, что ты здесь делаешь?
— Много ты понимаешь в том, как рождаются дети! — неприязненно усмехнулась Тиффани. — Если это и случится, то не раньше завтрашнего утра. Ты не представляешь себе, как я устала. И какого черта ты притащила сюда эти свертки?
Морган не могла скрыть своего разочарования. Она специально сделала крюк по пути в Вайнленд, чтобы заехать в Блюмингдейл и купить кое-что для сестры и ребенка. Кружевная ночная рубашка, махровый халат, тапочки, флакон Джоя, косметический набор для Тиффани и дюжина распашонок для младенца были красиво упакованы в разноцветную бумагу.
— Это подарки, — уныло отозвалась Морган. — Я подумала, что тебе будет приятно, Тифф… а вот плюшевый медвежонок для малыша. — Она протянула игрушку Тиффани, но сестра вдруг согнулась пополам от сильнейшей боли. — О Господи! Что с тобой? Почему ты не позвонила мне раньше? Я думала, это не так опасно…
Морган бросилась к стеклянным дверям и побежала по коридору, громко зовя на помощь. Ее фигура, увешанная свертками, выглядела нелепо на фоне белых больничных стен.
Через десять минут Тиффани лежала на узкой кушетке, и ее осматривал доктор. Она страдала от нечеловеческой боли и пыталась вспомнить, что по этому поводу читала в книжках для беременных. Прежде всего расслабиться. Глубоко и по возможности ровно дышать. Не сопротивляться боли, постараться отвлечься от нее. Следовать этим инструкциям оказалось гораздо труднее, чем изучать их.
Тиффани предстояло пережить самую длинную и мучительную ночь в своей жизни. В холле Морган без остановки пила кофе и нервно листала журналы, которые привезла для сестры. Она думала о суровой доле женщин и в эти минуты ненавидела мужчин. С того места, где она сидела, ей была хорошо видна дверь под номером «Е05», за которой лежала Тиффани. Что там происходит? Скоро ли родится ребенок? Когда она сможет обрадовать Гарри известием о его состоявшемся отцовстве? Морган оставила за собой номер в «Алгонкине» и велела на все телефонные звонки отвечать, что она отсутствует, но скоро вернется.
Не обращая внимания на табличку «Не курить», Морган достала из портсигара сигарету и всласть затянулась. Ее блистательный план не дал ни единой осечки. Скоро все будет позади. Она вернется к Гарри с ребенком, и счастливое течение их супружеской жизни, нарушенное нелепой «беременностью» и смертью старого графа, возобновится.
Уже в два часа ночи Морган пожалела о том, что отказалась вернуться в отель. Она устала, взмокла от пота, и ее шелковая блузка неприятно прилипала к спине. Сколько еще будут продолжаться ее мучения?
Внезапный шум и суета людей в белых халатах возле заветной двери заставили ее напрячься. Из палаты выбежала медсестра с явным намерением позвать кого-то на помощь. Через несколько минут она вернулась в сопровождении двух врачей, торопливо везущих столик на колесах, накрытый белой салфеткой. Вскоре врачи вышли из комнаты Тиффани и стали о чем-то совещаться. На их лицах была написана тревога.
Морган поднялась со своего места с твердым намерением выяснить, что же случилось. Сердце подсказывало ей, что происходит неладное.
В субботу ближе к вечеру в районе Найтсбриджа было по обыкновению пустынно, как и в остальных фешенебельных частях города. Торговцы закрывали свои магазины, поскольку жители окрестных кварталов выезжали на выходные за город. В этот час Гарри удалось без труда найти место для стоянки на площади Монпелье чуть ли не у порога дома.
Даже с улицы их жилище казалось заброшенным. Когда Морган была здесь, она велела пораньше зажигать в окнах огни, чтобы случайный прохожий мог заметить через щель в неплотно задернутых шторах частичку интерьера и подивиться достатку хозяев. В ее отсутствие жизнь как будто останавливалась.
Гарри направился прямо в кабинет, мимоходом отметив, что Перкинс поставил в вазы свежие орхидеи, наполнившие гостиную приторным ароматом. Как жаль, что Морган нет рядом! Она отсутствует всего десять дней, а ему кажется, что минули годы. Ребенок должен родиться лишь через шесть недель. Подумать страшно, как долго еще ждать! Что бы придумать, чем занять себя и тем самым спасти от тихого сумасшествия? Жизнь без Морган казалась ему пустой и скучной, дни бесконечными, а ночи невыносимыми. Гарри и не предполагал раньше, что близость жены так значима для него.
