– Я понимаю, миссис О'Ши. Полагаю, вы очень переутомились: вы ведь почти не спали все эти ночи.
– А вот это не ваше дело, мисс Гленнистер. Ваша обязанность – приглядывать за детьми.
«Вот сейчас я обидела ее, и она смотрит на меня, как ястреб, – подумала Кэтрин. – Странно, но это меня совершенно не волнует». Ее вообще ничто не волновало в это благословенное время, которое, казалось, остановилось для нее.
Она дернула за сонетку и распорядилась, чтобы Джейн как следует растопила угасающий камин и принесла побольше угля, ибо на улице так холодно, а Кэтрин хочется находиться в абсолютном тепле. Еще она попросила Джейн принести чайник, молоко, сахар и чай, поскольку она очень ослабла и постоянно нуждается в подкреплении. Не исключено, что она всю ночь будет пить горячий чай. И пусть никто не беспокоится, если услышит, как она ходит наверху. Значит, ей просто не спится…
Джейн, выпученными глазами посмотрев на хозяйку, снова предложила послать за доктором. То же самое предложила Кэтрин и старенькая миссис Вуд.
– Нет, я уже сказала, что мне не нужен никакой доктор! – отрезала Кэтрин. – Все, что мне нужно, – это полный покой и одиночество. Вот моя тетушка сразу поймет это.
– Да, да, конечно, мадам. Она сказала, чтобы вы не спешили к ней. Просто мы с поварихой подумали…
– А вы с поварихой перестаньте думать! – строго приказала Кэтрин. – Я, разумеется, ценю вашу заботу, но, будьте добры, делайте все так, как я говорю.
Джейн все-таки немного задержалась.
– Мы подумали, что же сказать хозяину… Надо ли сообщить ему, что вам нездоровится?
– Конечно, нет! Ни в коем случае! Во всяком случае, к тому времени, как мое письмо дойдет до Мадрида, я уже полностью поправлюсь. И не надо излишней суеты и беспокойства, Джейн. Право, сейчас я просто не в состоянии этого вынести. Только выполняй мои указания и передай Эллен, чтобы она делала то же самое.
Ей понадобилось огромное терпение, чтобы дождаться одиннадцати ночи, когда они смогут свободно общаться, и полуночи, когда Кэтрин спустится в кладовую, чтобы нагрузить поднос сытным ужином.
К счастью, она никогда не бранила Эллен за то, что та готовила слишком роскошные ужины. Теперь ей было только на руку, что в кладовой оставались кусочки холодного мяса, пирогов и пудингов, фруктов и свежего хлеба, который выпекали каждый день.
Она сидела напротив камина словно ребенок, которому взрослые разрешили участвовать в полночном празднестве. Хотя прошло только двадцать четыре часа, он выглядел удивительно отдохнувшим и полным сил; его щеки порозовели, глаза сверкали.
– Ты, кажется, сказала, что отправишь меня обратно в Ирландию совершенно новым человеком, Кэт?
– Если я вообще дам тебе выйти отсюда.
– И если я буду способен разорвать себя пополам.
– По-моему, ты все равно услышишь зов своей страны.
Его лицо сразу сделалось серьезным, и она пожалела, что сделала это довольно саркастическое замечание. Ей не хотелось выглядеть в его глазах легкомысленной и ветреной.
– Ты мне поверишь, если я скажу, что постараюсь закрыть уши?
– Да, поверю. – «Сейчас, – подумала она. – Ну, может быть, еще и завтра». – Но хочу предупредить: ты теперь мой, а я способна стать страшной собственницей по отношению к людям. И не буду всегда вести себя покорно и хорошо.
– Дорогая Китти, я просто обожаю, когда ты ведешь себя плохо.
– Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду.
– Конечно, дорогая. Ты смелая и красивая женщина, и теперь я отношусь к тебе как к своей жене, – тихо, но страстно проговорил он. – Поэтому и я не всегда буду поступать хорошо. Но нам надо постараться делать все по возможности лучше. – Он крепко сжал ее руки. – Хочу тебе сказать… ну, о том, что произошло между нами прошлой ночью… я приехал сюда не за этим.
– О, а я так хотела этого! – честно призналась она. – Теперь я женщина, которая изменяет мужу.
– Кэт! Никогда не говори так! – выдохнул он с горящим взором. – Ты – моя жена и никогда даже не думай ни о чем подобном!
– Однако люди воспримут это совершенно иначе.
– Никто ни о чем не узнает!
Он продолжал выглядеть очень сердитым, поэтому она с вызовом в голосе довольно громко проговорила:
– Значит, ты сожалеешь о том, что произошло?
– Сожалею! Очень, очень скоро я покажу, как я сожалею об этом.
Она взяла с тарелки нож и сказала:
– Если ты о чем-то сожалеешь, я убью тебя!
– Верю. Ты очень страшная женщина.
Она весело рассмеялась, лицо ее раскраснелось при свете горящего камина.
– Так что же мы делаем – любим или ненавидим друг друга?
– Я-то знаю, что делаю, – весьма рассудительным тоном ответил он. – Но ты поставила меня над всеми, Китти, даже над твоими детьми. Разве я могу быть безоглядно счастлив?
– Только никогда не прекращай любить меня, вот и все.
– Так просто?
– Ты не веришь, что это сделает меня счастливой?
– По-моему, чтобы это произошло, тебе придется прибегнуть к сверхчеловеческим усилиям. О дорогая… – Он заключил ее в объятия, спрятав лицо на ее груди. – Если бы я смог забыть… – Он помолчал, потом опять прошептал: – О моя дорогая! – И снова воцарилась тишина.
– Ты не можешь забыть все эти прощания, разлуки и расставания? – спросила она. – Ну да ведь один Бог знает, что станется с нами. Что будет дальше. У нас есть сегодняшняя ночь, завтрашняя ночь и еще ночь. Знаешь, мне показалось… – она пристально заглянула ему в лицо, – что ты – пессимист.
– Может быть. Но не сейчас. – Он возился с завязками ее платья. – Я хочу увидеть, как свет от камина падает на твое тело. Или ты замерзла?
– Несмотря на все, сказанное тобой, – проговорила она голосом таким же огненно-ярким, как отблески пламени на ее обнаженном теле, – пока ты будешь любить меня, я буду счастлива.
* * *
На следующий день приехала Анна.
– Кэт, что с тобой? Я прослышала, ты больна! А Вилли знает об этом?
– Нет, не знает, и ты не сообщай ему об этом. Я не хочу, чтобы он примчался домой, потому что хочу пару недель понежиться в постели и ничего не делать.
– Но ты же не любишь лениться!
За последние несколько лет взгляд Анны становился все более проницательным. Она была великолепна в зеленом бархатном костюмчике с прелестным пояском вокруг осиной талии и развевающимися юбками. Однако взгляд ее был явно недовольным. Наверное, такой взгляд был у самой Кэтрин до ее знакомства с Чарлзом, а может быть, до самой прошлой ночи. «Бедняжка Анна, – подумала она. – И какие же бедняжки все остальные, введенные в заблуждение женщины, считающие, что секс надо лишь терпеть, а не наслаждаться им; какие же они несчастные – те, кто не знает, какое это наслаждение – заниматься любовью, когда пламя камина отбрасывает свои мерцающие блики на твое обнаженное тело; какие же они несчастные, те, кому приходится сжиматься в комок и закрывать глаза при виде приближающегося супруга!»
